Тишина

— Приют сам оплачивал транспорт. Но из-за границы забирали их мы. В некоторых случаях родители не хотели отпускать их. Отсюда и заявления о пропаже. К сожалению, одно из заданий я поручил Эрнсту.

— Почему мать Мария не разглядела, кто ты есть на самом деле?

Каин перевернул карту. Это была двойка бубен.

— Симеон Новый Богослов, — ответил он, — пишет, что важно не приписывать духовному учителю всеведение. Даже самые великие — люди.

Каспер почувствовал, что ему становится больно дышать. Может, от пара, может, от горького осознания того, что его монополия на цитирование отцов церкви рушится.

— Потом вы устроили похищение, — сказал он. — Почему вы похитили только двоих детей?

— Этого было вполне достаточно. Чтобы убедить покупателей.

— Клара-Мария послала картинку одному гидрологу. Женщине из светского ордена. На картинке был изображен Копенгагенский порт после землетрясения. Зачем она была отправлена?

Звучание Каина изменилось. Череда быстро сменяющих друг друга гримас и судорог пробежала по его лицу.

— Эти дети, они дьявольское отродье. Похищение их — уже само по себе наказание. И никакого судебного преследования уже не нужно. Дети хотели доказать, что знали о толчках заранее. Но они ничего не сообщили мне.

Он открыл карту. Это была шестерка треф.

— Мои заблуждения, — продолжал Каин, — могут стать необыкновенной отправной точкой для духовного роста. Я могу все полностью изменить. И для женщин, и для детей.

— Сначала, — сказал Каспер, — ты прогуляешься в тюрьму. Я хочу видеть карты.

Каспер открыл свои карты. Каин уставился на «стрит». Он тоже открыл свои карты. Это были король червей и пятерка червей.

— В красном цвете мало пигмента, — пояснил Каспер. — Эти карты немного легче, немного проворнее, чем черные масти. Зато картинки чуть тяжелее. Я слышал твои карты.

Каин наклонился к нему.

— У меня возможности как у американского президента. Я верну к жизни церковь. Я поддерживаю Приют. Я — могущественный союзник.

— Детей спас я, — сказал Каспер.

— У меня фантастический духовный потенциал, — продолжал Каин. — Мать Мария дала мне это понять. Мне просто пришлось идти обходным путем. Многим великим приходилось это делать. Миларепа.[101] Мытарь из Библии. Богач. Павел. Но теперь я падаю в ноги. Приношу извинения. Я галопом продвигаюсь вперед.

— Ты попадешь в тюрьму Хорсенса. Это я — свет и надежда для сестер.

— Я пришел к смирению, — не унимался Каин. — Глубокому смирению. Я все отдам церкви. Приюту. Я склоняю голову перед своим ближним.

— Мое смирение более всеобъемлюще, — настаивал Каспер. — Я пожертвовал международной карьерой. Я омываю ноги всех людей. Готов даже тебе омыть.

Каспер пытался встать со стула и опуститься на колени. Но он был слаб, а Каин попытался сделать то же самое. Это было состязание в смирении. Пар слепил их. Став на колени друг перед другом, они ударились головами — случайно, но с такой силой, будто каждый из них собирался ударить другого.

Нам, стоящим в самом начале пути духовного обновления, приходится нелегко: малейшее напряжение пагубно отражается на наших благих намерениях. Сострадание, когда доходит до дела, часто оказывается лишь тонким слоем сусального золота на более грубом металле. Каин схватил Каспера за горло. И тем не менее Каспер не реагировал. Если заядлый игрок в покер хорошо устроился, нужно действительно постараться, чтобы сдвинуть его с места.

Но он почувствовал, как его зрение и слух начинают изменять ему. Каин медленно наклонял его назад — к мраморной плите и форсункам, из которых с шипением вырывался обжигающий пар.

Каспер услышал молитву, обращенную к Дисмасу, доброму разбойнику, оказавшемуся на кресте рядом со Спасителем. Дисмас был святым всех игроков и всех, кто отбывает долгие сроки в тюрьме.

И тут он ударил Каина головой.

Удар этот отбросил Каина назад, его тело проскользило по тонкому слою воды на полу и ударилось о стену. Лоб был рассечен, лицо залито кровью.

Стеклянная дверь открылась, в дверном проеме стоял дьякон.

— Баня — священное место, — сказал он, — как и церковь.

Он отступил в сторону, Каспер встал на ноги. Медленно, пошатываясь, он приподнял Каина и то ли пронес, то ли протащил его мимо дьякона.

Дьякон показал в сторону душа, Каспер поставил Каина в кабинку, а сам встал в соседнюю. Дьякон повернул кран.

Головки душа были не просто большими, они были большими, как мельничные колеса. И вода, которая полилась из них, была не просто холодной — это была талая вода с Кавказских гор.

— Холодные обливания, — вдумчиво проговорил старик, — всегда были частью самых глубоких духовных практик.

Каспер почувствовал, как сжались миллионы капилляров. Но дух явно возвысился.

— Ревность возрастает пропорционально близости к великим духовным учителям, — сказал он Каину. — В конце концов, когда ты оказываешься на расстоянии вытянутой руки, она приближается к безумию. Я прошу у тебя прощения.

— Иди сюда, — продолжал он, — давай Каспер вытрет тебе спину.

Каин попятился.

— Потом, — продолжал Каспер, — я умащу тебя увлажняющим кремом. И разотру твои ступни.