Тишина и Покой

Как и всякие зеленокожие, они становились сильней, находясь вместе. Два гоблина двадцатки — ничего. Пять гоблинов — уже бой на равных. Десять — для двух пустотников нашего уровня это смерть. И даже не важно какого уровня они будут. Пусть бы даже и первого — уклониться от десяти копий одновременно физически невозможно, даже если их запускают умственно неполноценные калеки.

Терми предложил отправиться на разведку, как всегда поступал в отряде Мархи. Вполне разумно, тем более, что никакого другого отряда, разведчиками которого те двое были, могло и не быть вовсе. Или он мог оказаться нам по силам, превратившись в опыт. Но я замешкался, и махнул рукой:

— Да черт с ним, лучше перестрахуемся.

На самом же деле я струсил. Не за себя, сколько за то, что не смогу проконтролировать и проследить за другом, когда мы разделимся. Если его поймают или убьют, я даже не смогу вовремя прийти на помощь с лечебными заклинаниями.

Да и чего уж там. Чего стоит хилл-одиночка без группы посреди незнакомой локации? Не смотря на все усилия, как боевой маг я так и остался безнадежно слаб со своим путем развития. Лекарь — да, отличный. Баффер — слабый, но не бесполезный. Как боевой маг — просто смешно.

Оставалась магия пустоты, но требуемая цена в виде повышения синхронизации, вернее, теперь сопряжения, а вместе с ней и новая порция фантомных болей, галлюцинаций и панических атак.. — ну его к черту. Тем более что и тут я постарался максимально прокачать скорее способности дебаффера, опасаясь выхода опасной силы из-под контроля. Хотя с ростом синхронизации у меня опять появились свободные слоты для этой стихии, а значит пустота меня снова может обрадовать антинаградой.

Едва нырнув в лаз у корней одной капли, мы тут же быстро обшаривали помещение, находили первую попавшуюся дыру и прыгали в следующую.

Каждая такая капелька — огромный застывший водный карман, собравшийся из невидимых глазу тончайших струек воды с поверхности, нашедших за множество лет упорных поисков путь к теплому миру Подземья. И в каждой за тысячи лет создался собственный микроклимат, свой набор флоры, а иногда и крошечной фауны.

Все такие места объединяли лишь горящие солнцем желто-оранжевые корнецветы. В силу вступал рыжий цикл, когда уже полностью раскрытый цветок светил в полную силу, давая самый яркий возможный в Подземье свет.

Однако вылезая из каждой пробитой корнецветом норы, мы всякий раз заставали новый, непохожий на все прочие, мир. Где-то растительность преимущественно была зеленой или синей, где-то встречалась заросли кристаллов. Один раз мы натолкнулись удивительное место, где беспечность чуть не стоила нам жизни.

Вылезая из очередного растительного пробоя, на сей раз довольно длинного и извилистого, где в одном месте я даже всерьез испугался застрять, мы натолкнулись на дикий пещерный сад. Покрытые жесткой каменной коркой деревья с плодами, напоминавшими по форме и цвету сердце. Я имею ввиду, анатомическое.

Судя по размеру, человеческое, орчье, или вообще, бычье. Бррр. Впрочем, это меня так от общения с гоблинами не туда тянет. На самом деле же ярко-алый фрукт был не сильно похож на нечто подобное помимо формы — он был настолько неестественно-ярким, что я готов был поклясться в отсутствии такого цвета в моей прошлой жизни вообще. Это определенно был именно оттенок красного, но если я попробую его описать, то на ум приходит лишь «как во сне». Ярче, чем я думал бывает в реальности.

Верх фрукта отливал коричневой с оттенком фиолетового и состоял из намертво приставших к фрукту частей листа и ветки. Иначе, чем переломив саму ветку, Терми не смог никак снять фрукт с каменного пещерного древа.

При этом никакого внешнего источника света в кармане не было. Солнечный свет отлично заменяли корнецветы, разросшиеся в этом кармане втрое активнее, чем обычно.

Разбойник попытался осторожно надрезать фрукт ножом во избежание неприятных сюрпризов. И именно эта механическая предосторожность, выполненная вором на автомате, спасла ему жизнь. С глухим стуком, будто лопнувшая скорлупа грецкого ореха, фрукт разлетелся в руках у друга, орошая пространство вокруг острыми, словно ножи, семенами.

Впившееся в тело пара тонких острых косточек не причинили большого вреда, но попади такая штуковина в глаз или даже в шею — и можно погибнуть на месте.

Терми повезло чуть больше: не смотря на то, что злосчастный фрукт рванул прямо у него в руках, все семена пришлись по кольчуге, сбив той прочность сразу на две трети и прорезав пару внушительных дыр. Могло быть куда хуже.

Вот только местные фрукты, подобно минам, активно просили о помощи ближайших соседей — подстреленный косточкой фрукт со стуком приземлился на землю, разлетаясь на ошметки, подобно первому. А вслед за ним и третий, четвертый, пятый… Каждый давал по нам свой собственный залп картечи, и я был вынужден начать отбивать нас собственной магией. Вернее, пытаться.