Тишина всегда настораживает

Затем они завернули Шека в одеяло с его же койки, крепко перевязали поясом от купального халата и потащили прочь. Беднарц шел сзади. Шпербер не выдержал и тоже проскользнул вслед за ними. Бартельс остался лежать. Через приоткрытую дверь душевой комнаты Шпербер увидел, как жертву, раздетую догола, держали под горячим, как кипяток, душем, посыпали стиральным порошком, терли шваброй, осыпая руганью, в которой слова «грязная свинья», «прыщавая скотина» были самыми приличными. Шпербер прошел несколько дальше в туалет. Там стоял Беднарц и тоже видел все. Шпербер теперь не кричал: «Что вы делаете?!» Жестокость этих парней буквально парализовала его.

Шек плакал и, если бы Эдди не держал его крепко за локти, давно свалился бы на пол. Но вот Эдди, обнаженный до пояса, встал в боевую стойку каратэ. Его мускулы под татуировкой напряглись, руки он протянул вперед. Лишившись поддержки, Шек свалился, как пустой мешок. А Эдди кружил вокруг места пытки и непроизвольно делал выпады перед собою, как бы намереваясь ударить не только Шека, но и стоявшего рядом Хаймана. Пот выступил у Эдди на висках. Шек валялся неподвижно, вид у него был словно у набальзамированного трупа. Из его расцарапанных прыщей сочилась кровь и, смешиваясь с водой, стекала по телу.

Шперберу стало противно. Дрожь пробрала его. Против кого сейчас выступать? Надо бить, надо сильно бить. Но кого? Перед ним его товарищ по казарме — Шек. Но бить его Шпербер не может. Заступиться за него тоже противно. Нет, Шпербер ни на кого не в силах поднять руку. Он глядел на происходящее словно в прострации.

Они завернули Шека в простыню и подняли на руки. Его матрац выбросили в коридор и на него швырнули владельца.

Утром санитар отмыл Шека. Сам Шек был не в состоянии сделать это.

— Все произошло случайно, — сказал санитар и повел Шпербера в санчасть, где лежал Шек.

Шпербер тихо постучал и вошел в палату. Шек прошептал:

— Это же был ковер-самолет, правда?

Шпербер не был уверен, что Шек его заметил. Он присел к нему на край койки.

— Куда бы ты на моем месте полетел?

— Может быть, в Канаду, — ответил Шпербер.

— Мне хотелось бы к кенгуру. Да, мне хотелось бы. Понимаешь, попрыгать в такой сумочке через Австралию, не правда да, заманчиво?

Он облизал губы, сложил руки на животе, а затем повернулся на бок.

Выйдя из комнаты, санитар сделал многозначительное движение пальцем у виска.

— Здесь его подержат еще два дня, пока он снова не сможет бегать, а затем направят в психиатрическую лечебницу.

«Такой, как Шек, никогда не сможет стать солдатом», — подумал Шпербер.

11

Однажды утром перед входом на кухню обнаружили служебный велосипед оливкового цвета с помятым багажником, вывернутым рулем и погнутыми ободами. Фара была задрана вверх и разбита. Фотография его была бы очень к месту на страницах газет, которые подчеркнуто нагнетали возмущение действиями террористов.

Однако здесь ни о каком террористическом акте не могло быть и речи. Наоборот, если можно так выразиться, произошел скандал в благородном семействе. Но нужно было действовать. Кто-то из солдат подергал рычажок звонка. Шпербер попытался привести в порядок седло, другой попробовал выправить переднее колесо, третий отвернул болты продавленного багажника.

Все обрадовались велосипеду. После скучных, однообразных дней, монотонно протекающих по служебному расписанию, произошло что-то, не предусмотренное распорядком дня, или, по крайней мере, случилось событие, которое не втискивалось ни в какие рамки служебных распоряжений. Каждого интересовало, кто мог это сделать. Кто осмелился! Как ему или им удалось незаметно скрыться? Это сделано преднамеренно? Были ли свидетели? Большинство считало что велосипед угнали и изуродовали несколько человек. А может, это сделал пьяный обер-ефрейтор, удиравший от дежурного?

Незапланированное событие вызвало волнение, а следовательно, и аппетит, но самое главное — доставило нестандартное удовольствие, поскольку то, что делал обычно Эдди, уже всем приелось. Да и сам Эдди был рад. Он подпрыгнул и шлепнулся задом на седло. Что-то треснуло, и багажник окончательно обломился. Эдди с восторгом ударил по рулю, он вывернулся, ударил по ободьям колес, окончательно смяв их.

Когда после завтрака новобранцы вышли из столовой, велосипед уже исчез.