Титан

Светлана чуть выглянула из-за стены и краем глаза осмотрела тёмный двор… И не смогла толком понять, откуда опасный «кто-то» заглядывал к ней в окно. Этот кто-то смотрел откуда-то сверху, да, сверху, но откуда? Неужели он жил в её доме, и его парадная была напротив её парадной. И при этом его окно было выше её окна. Он, что, снял квартиру? Это сбивало девочку с толку. И она опять прячется за стену. Ей становилось не по себе от мысли, что ей скоро снова вести братьев в садик, снова придётся выбегать из парадной. Ладно, придётся просить… Эту ночь дежурила Иванова, придётся просить её, уж лучше бы сегодня была Нафиса. С ней Светлане всегда было легче договориться. Она снова выглядывает из-за стены, пробегает взглядом по окнам напротив и не находит места, из которого некто заглядывает в её спальню. Уроды. Девочка злится и идёт в ванную, попутно готовясь к непростому разговору с противной сиделкой. «Интересно, Иванова согласится за двести рублей отвести близнецов в детсад? Или лучше сразу предложить триста?».

Светлана достаёт зубную щётку из стакана, смотрит на себя в зеркало. Ну, в принципе… В принципе, она себе нравится: загорелое лицо, выгоревшие волосы, ей, конечно, нужно не забывать красить губы. А ещё девочка поднимает руку и напрягает бицепс. Потом задирает майку и смотрит на свой пресс: класс, у неё мышцы, как у какой-нибудь фитоняшки из интернета. Если вдруг, ну, если так случится, что ей придётся где-нибудь раздеться… ну, мало ли… то ей особо нечего будет стыдиться…

Светлана всего на секунду забыла о своих непростых делах, ровно на секунду, до того момента, как её чёрная рука бросилась ей в глаза. Одного взгляда было достаточно, чтобы она тут же вернулась в свою реальность. Нет, она решает экономить и предложить поначалу всё-таки две сотни.

Иванова согласилась отвести близнецов в садик за две сотни. Удачка. Света порадовалась, но совсем немного. Когда рассвело, она опять подошла к окну в своей комнате. И опять, опять почувствовала, что кто-то смотрит на неё. И тут она уже окончательно поняла, что с этим придётся что-то делать. Решать этот вопрос раз и навсегда. И, как бы это ни было непросто, ей придётся найти этого человека или, быть может, людей и выяснить, кто сюда их посылает. Кто причина всех её мытарств и страхов. Она задёрнула шторы и отошла от окна. Пошла в прихожую, взяла рюкзак и достала оттуда бутылочку, в которой одиноко болталась упакованная в гибкую пластиковую трубку длинная иголка. Шип розы, возможно, опять ей пригодится. Также, само собой нашлось на её шее медное кольцо. Свете показалось, что в Истоках кольцо выправляется быстрее, чем здесь. Оно почти приняло нужную округлую форму. Его снова можно было использовать. В принципе Света почувствовала себя во всеоружии.

«Только нужно будет одеться в одежду потемнее и поудобнее, спортивки подойдут в самый раз».

Вот только как найти людей, что прятались где-то в квартирах напротив её окна, девочка ещё не знала. Об этом она собиралась подумать в ближайшее время. Но пока девочка готовила еду и ждала отца с работы.

Папа пришёл… какой-то усталый. На дочь смотрел хмуро, почти не разговаривал с нею. Молча уселся за стол на кухне, ждал, пока она его покормит. Света думала, что у него что-то на работе случилось, и не знала, как отцу угодить. Хотела, чтобы у него хоть немного улучшилось настроение. Она даже спросила у него:

— Па, ты чего такой грустный, устал, что ли?

— Да нет…, — буркнул отец и добавил: — Нормально всё.

Свете больше нечего было сказать, она поняла, что сейчас у него лучше ничего не спрашивать. И стала накладывать ему еду в тарелку.

А папа вдруг и говорит:

— Ты перчатки эти свои когда-нибудь снимешь?

Он спросил это с едва скрываемым раздражением, Светлана совсем не ожидала такого тона от отца, вот так, ни за что ни про что, — и вдруг раздражение; девочка немного растерялась и, поставив перед ним тарелку, замерла возле стола, не зная, что делать, что говорить. А её отец, её любимый папа смотрел на неё, и в его взгляде не было и намёка на то тепло, которое она всегда, всегда находила в его глазах. На девочку смотрел чужой и совсем не добрый усталый мужчина с холодными глазами.

И тогда Светлана, не произнося ни слова, берёт и стягивает перчатку со своей левой руки. Отец бросил быстрый взгляд на её руку, а потом заглянул Свете в глаза. В его взгляде она читает и растерянность, и удивление, и, судя по всему… испуг. Это неудивительно, сама-то девочка уже привыкла, ну, ей кажется, что она привыкла, но на самом деле рука и вправду страшноватая. Только кончики трёх пальцев с ногтями, мизинец, указательный и большой, да ещё и самый низ ладони, тот, что рядом со сгибом, сохраняют свой естественный цвет, всё остальное… всё остальное чёрного цвета.