Титан

Дверь распахнулась, и она побежала. Вот она, та машина, там внутри что-то светится, приборная панель, что ли, но лиц не рассмотреть. Нет, Светлана обязательно завтра дозвонится до следователя, вдруг там в машине те же твари, что порезали Владика, а пока она пробежала мимо автомобиля. А у того сразу загорелись фары, зашуршал двигатель, но было поздно, девочка уже свернула на узкую дорожку в палисадник и, пробежав по ней, свернула за угол дома. Оттуда, сменив направление, нырнула в заросли кустов и деревьев, туда, где между домами нет фонарей, стоят лавочки для любителей выпить и поцеловаться, и где собачатники выгуливают собак. Света пролетела мимо дома и, ещё раз сменив направление, выбежала к улице Ленсовета.

Она была осторожна, перебегая улицы, хотя тревоги уже не чувствовала, всё ещё смотрела по сторонам, ища глазами тёмную машину, похожую на ту, что ждала её у подъезда, но всё было нормально. Дворами, дворами и бегом Светлана добралась до Московского проспекта и на площади Стругацких перешла на другую его сторону. Всё, тут она уже была спокойна. Тут Света перешла на шаг и раскрыла зонт. Дошагала до сто пятьдесят первого дома. Забор, шлагбаумы, будочки с охраной. Она всё, всё здесь ненавидела. Девочка прошлась вдоль забора. Нет, тут не было того, что ей было нужно. Тогда Света обошла дом с другой стороны. Нет, и там на парковке она не нашла большой машины Мельника. Значит, он ещё домой не приехал. Отлично! Света приметила удобное место, где она могла пролезть под шлагбаумом. О камерах девочка как-то не подумала. Опыта у неё на этот счёт было мало.

Рядом с этим домом был ресторан «Моцарелла Бар», она и зашла в него. Тут же к ней подошёл парень-официант и предложил столик, Света оказала ему, что выпьет только капучино, и он тут же ушёл, а она сняла плащ и достала из рюкзака пустую бутылочку, почти пустую. Там болтался шип розы, закутанный в пластиковую трубку. Он и был ей нужен. Светлана достала шип, аккуратно и медленно закатала пластик так, чтобы толстое основания шипа было свободно. Девочка огляделась вокруг: никто не смотрит? Нет, ресторан был семейным, тут было людно, люди ели, болтали, дети шумели, и никому до неё дела не было. Тогда она вытащила из рюкзака небольшой рулончик клейкой ленты. Официант принёс ей кофе, и девочка сразу расплатилась, оставила десять процентов чаевых, как делал папа. Кофе был очень вкусный, и она пожалела, что не заказала себе кусочек какого-нибудь тортика. Ладно, тортики потом, а сейчас она стала аккуратно, так, чтобы никто не видел, приматывать скотчем шип к наконечнику зонта. Примотала крепко, теперь шип розы сантиметра на три выходил за самую высшую точку наконечника. Света осталась довольна своей работой. Снимать пластик с кончика шипа девочка не спешила, это нужно будет сделать перед самым применением.

«Интересно, а вправду ли шип так ядовит, как уверяла Сильвия?».

Девочка допила свой капучино и, забрав вещи, вышла из ресторана. Она снова пошла к сто пятьдесят первому дому и стала прогуливаться под зонтиком вдоль Московского проспекта, ей казалось, что Мельник может приехать домой только по нему. Не прошло и пяти минут, как у неё пискнул телефон. Эсэмэска? От кого? Она вытащила трубку и… «Пахом». Владик!

«А я ещё жив, только говорить не могу — горло».

Сдержаться тут было невозможно, слёзы, большие и частые, сами собой потекли по щекам Светланы. Она даже не плакала, они сами текли, когда девочка набирала ему:

«Владик. Я звонила в справочную, мне сказали, что ты на операции».

«Да, утром сделали. Только что врач у меня был, сказал, что ещё одну операцию придётся делать».

«Ещё одну? Тебе же уже три сделали, зачем столько?».

«С сердцем всё вроде норм, но вот с шеей проблемы, там сосуд один… Кровоснабжение головы не очень. Поэтому через недельку будет ещё операция».

«Владик, ну зачем ты стал его хватать? Ну зачем?». Света готова была заорать это на всю улицу.

«Я слышал, что в парадной кричат, слышал, что там какой-то кипеш, думал всякое. Я думал, что он тебя убил. Вот и хотел его умотать. Да я бы его умотал, но там второй подлетел».

— Пахомов, ты дурак! — тихо произнесла она, набирая: «А к тебе теперь пускают?».

«Да фиг знает, нужно будет спросить. Если пустят, то мама тебе позвонит».

«Я хочу к тебе, я хочу тебя видеть». Слёзы всё текли и текли по её щекам, и она всё стояла под дождём рядом с шумным проспектом.

«Я спрошу. Всё, пока, пришла медсестра ко мне».