Титан

Она дико вскрикнула, когда он порвал ей девственную плеву.

— Папа, Боже!.. Папа, помоги мне!.. Кто-нибудь, помогите… Росс… Господи, кто-нибудь, спасите!..

— Туда-сюда, туда-сюда…

— Спасите, Боже, спасите!..

— О, как нам хорошо с дружком! Тебе хорошо, Уильям? А ты говорил!

— О Боже! Нет… почему это со мной? Почему со мной?! Господи, почему это со мной?!..

— Аа-х… А ты говорил, будет плохо. — Он захрипел. — Кончаю, кончаю…

Он обхватил руками ее горло и стал душить.

— Кончаю, кончаю… Ну разве это не здорово?!

Под его руками что-то хрустнуло. К тому времени, когда он кончил, Викки Флеминг была мертва.

Лора делала массаж лица в салоне Элизабет Арден, когда вдруг раздался телефонный звонок от Ника. Было четыре часа дня.

— Что-то случилось с Викки, — сказал он. — Она пошла в «Павильон» позавтракать с Файной, но та говорит, что пришел шофер от Харрингтонов и забрал Викки с собой. Я позвонил Харрингтонам. Лора, они ничего об этом не знают!

— Но где же она тогда?

— Я не знаю. Я связался с полицией.

— С полицией? Ты думаешь, что…

— Я не знаю, что думать! Я не нахожу себе места… Ты нужна мне, Лора. Можешь сейчас приехать домой?

— Конечно, милый. Я уже выхожу.

Она нашла его в кабинете за телефоном. Ей пришлось подождать до тех пор, пока он не закончит разговор. Она никогда еще не видела его таким встревоженным. Даже в том туннеле в Бретани он выглядел спокойнее и увереннее в себе.

— Полиция составила словесный портрет этого шофера, согласно показаниям официантов «Павильона», — сказал он. — Они отправили его в ФБР в Вашингтон.

Она обошла вокруг стола и поцеловала его.

— Так, значит, о ней пока еще ничего не удалось выяснить?

— Нет.

— Но как ты думаешь, что это может быть?

— Я даже не знаю… Может, похищение… Полиция будет прослушивать наш телефон. Это на случай звонка от вымогателя.

Она провела рукой по его волосам, которые уже давно были посеребрены сединой, и увидела, как он нервно сжимает и разжимает кулаки.

— Если с ней что-нибудь случится… — тихо проговорил он.

Члены семьи Флемингов, бывшие в Нью-Йорке, собрались в тот же вечер на квартире отца за обеденным столом. Настроение у всех было мрачное. Не присутствовал двадцатишестилетний Морис, пятый по старшинству ребенок Ника и Эдвины. Он вот уже два года работал в Лондоне в Саксмундхэмском банке вместе со своим кузеном лордом Рональдом Саксмундхэмом, который унаследовал от дяди, умершего в самом конце войны, и титул и банк.

За столом сидел молчаливый Чарльз. Ему исполнился уже тридцать один год, а он все еще не женился. Напротив него и рядом с отцом сидела сестра Сильвия. Она уже рассталась со своим вторым мужем Корни Бруксом. По правую руку от нее сидел двадцатидевятилетний Эдвард. Смуглый, красивый и постоянно погруженный в свои мысли. После окончания учебы в Принстоне он изумил отца заявлением о том, что совершенно не имеет желания заниматься бизнесом, а хочет стать писателем. После смерти Эдвины между всеми детьми было поделено ее личное состояние, так что Эдвард вполне мог позволить себе переехать в Гринвич-виллидж. Там он в муках рождал свой первый роман и втайне от отца пристрастился к травке, которую чернокожие джаз-музыканты прозвали «марихуаной». Эдвард ходил обычно в грязных штанах цвета хаки и дырявых свитерах. Но он уважал консервативные вкусы своего отца, поэтому приехал к нему домой в строгом костюме и галстуке.

Напротив него и рядом с Чарльзом сидела очаровательная двадцатисемилетняя Файна. Ее смуглая красота обеспечивала девушке вспомогательные роли на Бродвее и съемки на телевидении. А недавно ее агент предложил ей заключить трехгодичный контракт с «MGM», но она была влюблена в биржевого брокера Джерри Лорда, который обещал ей развестись со своей женой. Пока что Джерри значил в жизни Файны больше, чем Голливуд.

По правую руку от Лоры сидел двадцатипятилетний Хью Флеминг. В Йельском университете он был спортивной звездой, а теперь работал на своего отца. За последние годы он успел уже прослыть повесой, но в тот вечер Хью, как и остальные дети Ника, думал только об одной девушке: о своей любимой сестренке Викки. Обычно Хью проявлял зверский аппетит, но сейчас он едва притронулся к ростбифу и йоркширскому пудингу.

Разговоров за столом никаких не велось. Каждый уткнулся в свою тарелку и ел молча. Свечи в массивном серебряном подсвечнике отбрасывали мягкие тени на китайские обои.

Вдруг раздался телефонный звонок.

Все тут же прекратили есть и подняли глаза на Ника. Все думали об одном: похитители?

Спустя полминуты в столовую вошел слуга и внес телефонный аппарат.

— Это полиция, сэр. Детектив Мак-Гиннис.

Он поставил аппарат на стол перед хозяином и нагнулся, чтобы включить его в розетку.

— Да? — сказал Ник в трубку. Вся семья не спускала с него глаз. Он нахмурился. — О Боже, вы уверены? — Долгое молчание, затем: — Хорошо, спасибо.

Он повесил трубку.