Титан

— Не включай свет, — сказала она тоном приказа. Потом добавила: — Мне нравится смотреть на парк.

— Но я тебя не вижу.

— Половину своей жизни я проходила, пряча лицо под вуалью. Я привыкла быть невидимкой и даже полюбила это. Садись, Чарльз. Нам есть о чем поговорить.

Он нерешительно прошел к столу, на котором горела лампа, и опустился на стул.

— Я любила твоего отца всем сердцем, — спокойно начала она. — Это был настоящий человек. О, разумеется, он совершал в жизни ошибки. Причинял людям боль. Много лет назад он жестоко обошелся со мной, и я думала, что никогда не прощу ему. Но я простила, потому что любила. Ты знаешь, что такое любовь, Чарльз?

Он ответил не сразу.

— М-м… думаю, что знаю об этом не меньше других.

— Ты ведь любишь Сильвию, не так ли?

— Конечно. Она моя сестра.

— После похорон у меня состоялся длинный разговор с ней. Она убита горем. Она расплакалась. А потом рассказала мне все о том вечере в Одли-плэйс. Она рассказала о том, что ты там говорил… и что делал.

Чарльз напружинился:

— Сильвия лжет. Она лгала всю свою жизнь.

— Разве? А ты всегда говорил только правду?

— Что бы ни случилось между мной и Сильвией — это наше дело, а не твое. И я вовсе не собираюсь терпеть тут твои нападки.

— Я разве нападаю на тебя, Чарльз?

Он судорожно сглотнул:

— Я… э-э… Я все же хотел бы включить свет.

— Очень хорошо.

Он следил за ней, пока она шла от окна к выключателю. Вспыхнул свет. На ней было черное платье, а поверх него норковая накидка. В руке она держала пистолет.

Чарльз стал приподниматься со стула.

— Не дергайся, — приказала она. — И не вздумай кричать, иначе я выпущу из тебя мозги.

Чарльза прошиб пот. Он тяжело плюхнулся обратно на стул.

Она обогнула стол и подошла к Чарльзу ближе.

— Нам поступило предложение продать «Рамсчайлд» за один миллиард долларов, — сказала она. — Предложение пришло из одного синдиката, во главе которого стоит некий техасский нефтепромышленник Лестер Китинг. Но у меня ощущение, что Китинг — это ширма, Чарльз. Я думаю, что синдикат — это ты. Я права?

Он не мог оторвать глаз от дула пистолета.

— Я не понимаю, о чем ты тут говоришь. И я собираюсь вызвать полицию…

— Ты ничего не собираешься сделать, — прервала она его. — В противном случае я тебя застрелю.

— Прошу тебя, Диана…

— Заткнись. Ты презренная и отвратительная тварь, Чарльз. То, что ты сделал с Сильвией, — мерзко.

— Посмотри лучше, что она со мной сделала! Я лишился глаза!

— Жалею лишь о том, что она тогда тебя не убила. Так или иначе, стоишь ты за этим синдикатом или нет — уже не важно. «Рамсчайлд» не продается.

— Что?!

— Жаль разочаровывать тебя, Чарльз. Твой отец хотел выйти из военного бизнеса. Это бизнес смерти. Он всегда был бизнесменом смерти, но теперь речь идет о гибели всей планеты. Тебя это, конечно, не волнует, но это волновало твоего отца, который был порядочным человеком. За несколько дней до своей смерти он сказал мне, что совершил ошибку. Ошибка состояла в его прежнем решении выставить «Рамсчайлд» на продажу. Он знал, что новый владелец будет делать для Пентагона ракеты. Ник сказал мне: «Мы оставим «Рамсчайлд» у себя, но перепрофилируем компанию на выпуск мирной продукции. Это будет предприятие тяжелого машиностроения». Именно это мы и собираемся сделать, Чарльз. Мы перекуем мечи на орала. Может быть, это послужит хорошим примером для других военных компаний. Я, конечно, в этом сомневаюсь, но попытаться стоит.

С него градом лил пот. Она стояла прямо перед ним, и дуло пистолета смотрело ему в лоб.

— И последний вопрос, который требует разрешения: кто убил Ника Флеминга? Кто убил моего любимого?

— Диана, прошу тебя, убери пистолет…

— А зачем? Ты так любишь делать и продавать оружие, Чарльз. По-моему, тебе стоит испытать на себе качество товара, на который ты так много ставишь.

— Ты не можешь вот так просто убить меня…

— Еще как могу! Я очень серьезная женщина, Чарльз. Я умею горячо любить, но и горячо ненавидеть. Кто-то отдал распоряжение убить моего мужа. Сильвия полагает, что это был ты. Эдвард придерживается того же мнения, хотя и считает, что мы никогда не сможем это доказать. Я долго думала над этим и тоже пришла к выводу, что это был ты, Чарльз. Я права?

— Конечно нет. Да, мы с отцом враждовали, но я никогда не убил бы его. Это ты пыталась однажды убить его! Это ты убийца, Диана, а вовсе не я.

— Ты прав, Чарльз, — тихо проговорила она. — Я убийца. Я буду нажимать на спусковой крючок, Чарльз, медленно-медленно… Очень медленно…

Чарльз зарыдал:

— Ради Бога, прояви хоть каплю милосердия, Диана! Я невиновен! О Господи, ты не можешь убить меня так спокойно…

— А кто тебе сказал, что я спокойна? Во мне сейчас все клокочет, Чарльз. Я любила твоего отца больше жизни, а ты убил его.

— Я не убивал!!! — заорал он. — Дафни, на помощь! Дафни!!! О Боже… не надо… не надо… О Господи, прошу тебя!

Она уткнула дуло ему в лоб. Он ощутил прикосновение холодного металла.

— Дафни!!!

— До свиданья, Чарльз.

Раздался щелчок.

Диана отошла на шаг назад. Весь дрожа и потея, Чарльз медленно открыл глаза. Она бросила пистолет ему на колени.