Титан

— Да-да, ведь у него должно быть название, правда? Я так замоталась в поисках шампанского для спуска на воду, что все на свете забыла.

— Ох, не надо при мне о шампанском, — простонала Габи.

— Ну, какие будут предложения? Есть шанс продвинуться по службе.

— Я знаю, как назвал бы его Кельвин, — вдруг сказал Билл.

— Не надо при мне о Кельвине.

— И все-таки нам уже никуда не деться от греческой мифологии. Этот корабль должен называться "Арго".

Сирокко засомневалась.

— Там было что-то насчет поисков золотого руна? Да-да, помню этот фильм.

— Но мы ничего не ищем, — заметила Габи. — И знаем, куда нам нужно.

— Тогда как насчет… — Билл замялся, затем еще немного подумал. — Мне тут пришел в голову Одиссей. Его корабль как-нибудь назывался?

— Понятия не имею. Наш мифолог, к несчастью, заболел рекламой разросшихся автопокрышек. Но даже если у того судна было название, я бы им пользоваться не стала. У Одиссея в том фильме никаких радостей, кроме сплошных заморочек, не было.

Билл ухмыльнулся.

— Ага, капитан! Суевериями страдаем? Вот никогда бы не поверил.

— Эх ты, салага. Тут море. Оно всегда с человеком шутки шутило.

— Ладно, кончай тут с диалогами из мыльных опер. Я за то, чтобы назвать корабль «Титаником». Вот было судно. В самый раз для тебя.

— Совсем умом тронулся? Не гневи судьбу, приятель.

— А мне тоже «Титаник» нравится, — засмеялась Габи. — Кому бы еще в голову пришло? Для скорлупы от арахиса?

Сирокко задумчиво посмотрела в небо.

— Ладно. Только все будет на вашей совести. Итак, «Титаник». Долгого ему плавания. Дозволяется гиканье и прочие проявления восторга.

Команда грянула троекратное «гип-гип-ура», а Сирокко с ухмылкой поклонилась.

— Да здравствует капитан! — проорала Габи.

— Вот еще что, — сказала Сирокко. — Где малюется название? На кранце? Или как там эту фигу зовут?

— На чем, на чем? — испугалась Габи.

Сирокко ухмыльнулась.

— Самое время признаться. Положа руку на сердце, я в этих лодках — как свинья в апельсинах. Кто-нибудь вообще на них плавал?

— Я немного плавала, — сказала Габи.

— Тогда назначаешься штурманом. Давай меняться местами. — Отпустив румпель, Сирокко осторожно прошла вперед. Потом откинулась на спину, потянулась и заложила руки за голову. — Я буду обдумывать важные командные решения, — сказала она и дико зевнула. — Будить только в случае урагана. — И под дружный хор улюлюканий она закрыла глаза.

* * *

Клио оказалась длинной, извилистой и неторопливой. В самой ее середине четырехметровые шесты до дна не доставали. Зато все время чувствовалось, как что-то в них врезается. Что это было, путники так и не выяснили. Курс «Титаника» поддерживался аккурат между серединой реки и берегом по левому борту.

Первоначально Сирокко планировала оставаться на борту, сходя на берег только за пищей — что обычно занимало минут десять. Но регулярные вахты вскоре доказали свою неэффективность. Слишком часто «Титаник» налетал на мель — а чтобы его оттуда стащить, требовались усилия всех троих. Следовательно, приходилось будить спящих. Также быстро выяснилось, что «Титаник» не слишком маневрен, и, чтобы миновать приближающуюся мель, требовались, как минимум, двое с шестами.

Тогда решили каждые пятнадцать-двадцать часов вставать лагерем. Сирокко составила расписание, которое предписывало двоим постоянно бодрствовать, когда корабль на воде, и одному, когда все на суше.

Клио петляла по почти плоской равнине будто змея, перебравшая нембутала. Порой выходило, что по прямой линии один лагерь отстоял от другого на каких-нибудь полкилометра. Они давно потеряли бы всякую ориентировку, не возвышайся в самом центре Гипериона прямой подвесной трос. Из своей воздушной разведки Сирокко знала, что трос этот еще долго будет оставаться к востоку от них — даже после того, как Клио сольется с Офионом.

Трос ни на миг не исчезал из виду, торчал подобно какому-то невообразимому небоскребу, тянулся до самого верха, словно бы клонясь в их сторону, — пока не соединялся с крышей и не уходил в космос. Они должны были миновать его на пути к наклонному тросу, что вел внутрь спицы над Реей. Сирокко надеялась повнимательнее его осмотреть.

Жизнь уже устоялась. Вскоре трое астронавтов превратились в сплоченную команду своего суденышка, все чаще понимая друг друга без слов. Большую часть времени делать было совершенно нечего — только высматривать песчаные отмели. Габи и Билл убивали время, внося бесконечные усовершенствования в свои наряды. Оба здорово наловчились управляться с иглами из шипов. Билл также без конца возился с рулем и обустраивал внутренности лодки.

Сирокко почти все время проводила в мечтаниях и разглядывании проплывающих облаков. Она обдумывала пути и средства подъема к ступице, пыталась предвосхитить возможные трудности, но все это на самом деле было впустую. Разнообразие вариантов просто не допускало какого-либо более или менее разумного планирования. Поэтому она предпочитала откровенное витание в облаках.