Титан

— Больно! — взвыла Волынка. — Отпусти меня, земное чудище. Мне такие игры не нравятся. — Она принялась стонать, но к стонам лишь изредка примешивались слова ненависти.

— Выпей еще вина, — мурлыкала Сирокко. От души глотнув, титанида поперхнулась. А крики ангелов сделались уже совсем громкими. Волынка начала верещать в ответ. Тогда Сирокко схватила титаниду за уши, зажала их ладонями и принялась баюкать большую голову Волынки у себя на коленях. Потом приложила губы к одному ее уху и запела титанидскую колыбельную.

— Рокки, помоги! — завопила Габи. — Я не знаю ни одной их песни. Пой громче! — Рожок отчаянно вырывался и верещал, пока Габи пыталась удержать его за уши. Наконец одним взмахом связанных рук он отшвырнул ее в сторону.

— Держи его! Не дай ему уйти!

— Легко сказать! — Габи побежала за Рожком и попыталась удержать его за руки, но силы оказались неравны. Она опять отлетела в сторону, а когда встала, под правым глазом у нее уже наливался фингал.

Рожок грыз путы, что стягивали его запястья. Как только ткань порвалась, он принялся тереть уши.

— Ну, Рокки? Что теперь? — в отчаянии выкрикнула Габи.

— Иди сюда и помоги мне, — сказала Сирокко. — Если ты встанешь у него на пути, он тебя прикончит. — Действительно, Рожка уже было не остановить. Высвободив передние ноги, он извивался как змея, силясь порвать путы на задних.

Потом, даже не взглянув на двух женщин и Волынку, Рожок бросился в сторону Титанополя. Вскоре он уже скрылся из виду за невысоким холмом.

Присев на корточки рядом с Сирокко, Габи, похоже, не сознавала, что орет в полный голос. Явно не замечала она и того, что по щеке у нее бежит струйка крови.

— Чем тебе помочь?

— Не знаю. Гладь ее, успокаивай. Делай что хочешь — только бы она не вспоминала про ангелов.

Волынка, стиснув зубы, вырывалась изо всех сил. Лицо ее побелело. Сирокко, тоже изо всех сил, ее держала. Габи тем временем, накинув на грудь титаниде веревку, приматывала ее и без того связанные руки к туловищу.

— Тсс, тише, — шептала Сирокко. — Тебе нечего бояться. Я присмотрю за тобой, пока твоя задомать не вернется. И буду петь тебе ее песни.

Волынка понемногу успокаивалась, в глазах у нее снова появлялся мягкий свет разума, увиденный Сирокко в день их первого знакомства. Титанида становилась куда симпатичнее того страшного зверя, в которого только что чуть не превратилась.

Десять минут прошло, пока у них над головами не пролетел последний ангел. Волынка вся взмокла от пота, будто наркоман или запойный алкоголик, резко решивший завязать.

Пока Сирокко и Габи со страхом ожидали возвращения ангелов, Волынка вдруг принялась хихикать. Сирокко легла на бок лицом к титаниде, стала гладить ее по лицу — и тут же была ошарашена ее движениями. Нет, Волынка уже не пробовала на прочность свои путы. Движения были откровенно сексуальными. Потом она влепила Сирокко влажный поцелуй. Рот ее был такой широкий и жаркий, что приятных ощущений это не вызвало.

— Как жаль, что я не мальчик, — пьяно замурлыкала Волынка.

Сирокко посмотрела вниз.

— Мамочка, — выдохнула Габи. Громадный пенис титаниды вылез из кожистой складки, и кончик его подергивался на земле.

— Вообще-то ты девочка, — пропела Сирокко, — хотя для меня ты мальчик — да еще ого-го какой.

Волынка нашла это уморительным. От души похохотав, она снова захотела поцеловать Сирокко — но беспрекословно сдалась, стоило той отстраниться.

— Я нанесла бы тебе ужасный урон, — прыснула титанида. — Увы, этот для задних дырочек, а у тебя ничего такого нет. Жаль, что я не мальчик, Жаль, что у меня нет члена, который подошел бы тебе.

Сирокко улыбнулась, позволяя Волынке и дальше нести этот бред, но глаза ее не улыбались. Поверх плеча титаниды она взглянула на Габи.

— Последнее средство, — тихо сказала она подруге. — Если станет ясно, что она вот-вот вырвется, бери камень и бей по голове. Если убежит, ей конец.

— Ага. А чего она там болтала?

— Говорит, что хочет меня трахнуть.

— Вот этой штукой? Нет, я лучше сейчас ее отрублю.

— Не придуривайся. Нам ничего не грозит. Если вырвется, даже нас не заметит. Слышишь? Кажется, возвращаются.

— Похоже на то.

Но во второй раз все оказалось куда легче. Общими усилиями Сирокко и Габи просто не дали Волынке услышать ангелов — и, хотя титанида дрожала и потела так, словно невесть как их чуяла, она уже почти не билась.

Наконец ангелы улетели — обратно в вечную тьму шпиля высоко-высоко над Реей.

* * *

Волынка заплакала, когда ее развязали, — и рыдала беспомощно, как маленькая девочка, не сознающая, что с ней такое случилось. Плач сменился обидами и жалобами — в основном на затекшие ноги и ноющие уши. Сирокко и Габи аккуратно помассировали ей натертые веревками места. Раздвоенные копытца титаниды были красными и прозрачными как вишневое желе.