Титан

Состоятельным господам всегда можно было купить икру «У Петросяна», такие роскошные магазины, как «Гермес», «Картье» и «Бушерон», были завалены продуктами и вещами как никогда. Дельцы в сфере антиквариата переживали бум спроса. Ведущий в Париже аукцион «Саль Дрюо» осуществил в 1942 году продажу коллекции Вио за сорок семь миллионов франков! Пять миллионов было заплачено за полотно Сезанна «Гора Святой Женевьевы»! И ту и другую покупку сделали немцы. Знаменитые рестораны, такие, как «Лапераз», «Ля маркиз де Севинье», «Ля тур д’Аржан», «Ле гран Вефур», «Кларидж», «Сиро», «Ше Каррер», «Друан» и «Максим» — под опекой и управлением берлинского ресторана «Горхер», — были открыты и получали огромные доходы. Фабьен Жаме, содержательница знаменитого публичного дома на Рю-де-Прованс, 122 и главный конкурент Дианы Рамсчайлд, признавалась, что никогда еще не была так счастлива и никогда еще так не процветал ее бизнес. Да и личный доход Дианы от «Семирамиды» составлял четверть миллиона долларов ежегодно. В Париже был оазис. За его пределами бушевали вихри небывалой войны, а во французской столице, смирившейся под начищенным сапогом германского солдата, если не считать реденьких налетов авиации союзников, результатом которых были разрушения в пригородных заводах и воронка от взрыва перед собором Парижской Богоматери, жизнь была безмятежной и относительно сносной. Относительно.

Подводная лодка неслышно всплыла на поверхность чернильных волн под низким темным небом в полумиле от Ля-Рошели, на западном побережье Франции. Люк открылся, и первым на скользкую палубу вышел командир субмарины капитан третьего ранга американского военно-морского флота Уоррен В. Хикмен. За ним показались его помощник и два матроса, которые тут же стали надувать небольшую лодку. Затем на палубе появился полковник Ник Флеминг. На нем были черный костюм, поверх свитер-водолазка, черное пальто и морская фуражка.

Ветра совсем не было, и поверхность моря была спокойна. Термометр показывал три градуса ниже нуля по Цельсию. Ник поднял воротник своего пальто и стал терпеливо ждать, пока ему надуют лодку. При нем были пистолет и тысяча долларов во французских франках. Он был полон тревожных предчувствий, так как до сих пор не исключал того, что Диана Рамсчайлд просто заманивает его в очередную ловушку. Ник верил в силу любви, но не представлял себе, каким образом Диана еще могла любить его после всего, что произошло между ними за четверть века!

И все же он понимал, что игра стоит свеч.

— Удачи, Ник, — пожелал командир, пожав его руку в перчатке.

После этого Ник спустился в резиновую лодку и матросы, налегая на весла, направили ее к французскому берегу. Они находились к югу от Ля-Рошели.

Прошло минут пятнадцать, как у берега замигали два зеленых огонька. Матросы стали править в ту сторону. Спустя еще десять минут Ник перебрался из резиновой лодки во французский рыбачий баркас, на котором его приветствовал двадцативосьмилетний Николя Фукад, член французского подполья. Резиновая лодка повернула обратно к субмарине, а рыбацкая — к берегу. Тут-то Фукад и представил Нику своего товарища, лицо которого показалось американцу знакомым.

— Этот человек доставит вас в Париж, — сказал Фукад. — Рене Рено.

Ник с радостью пожал руку молодому французу, который оказался тем самым капитаном, с которым он познакомился за четыре года до этого в саду замка Де-Шиссе, когда часы отсчитывали последние дни независимой Франции.

— Как видите, мистер Флеминг, — сказал капитан, улыбаясь (теперь он был без усов), — я нашел способ продолжать служить Франции.

— И я, — улыбнулся в ответ Ник. — Счастлив, что мы будем работать вместе.

— Когда я узнал, что эта миссия возложена на вас, я сам вызвался вам в помощники. К тому же, может, и нам перепадет что-нибудь от чудес «Семирамиды»? — Рено хитро подмигнул Нику.

ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

В каждом поколении женщин рождается не так уж много тех, чьим призванием становится соблазнение мужчин. Лора Дюкас попала в число избранных. Она была не только ослепительно красива, но обладала также редким обаянием и спокойной уверенностью в себе, что делало ее просто неотразимой. Она плохо слышала на одно ухо, поэтому всегда садилась по правую руку от мужчин. Она довольно рано поняла, что, наклоняясь к своему кавалеру, производит впечатление человека, крайне заинтересованного его болтовней и боящегося пропустить хоть одно его слово. Это очень льстило самолюбию мужчин. А эта лесть, как она прекрасно знала, — полдела в процессе соблазнения. В глубине души Лора относилась к мужчинам с некоторой долей презрения и считала, что все они либо шуты гороховые, либо властолюбцы. Впрочем, это не мешало ей получать наслаждение от их лаек в постели.