Титан

Со времени уик-энда в Тракс-холле прошло уже четыре дня. Уинстон Черчилль в это самое время воевал в кабинете министров по поводу помещения заказа на производство и поставку американских автоматов, но, к неудовольствию Ника, встречал упорное сопротивление. Несмотря на успех танков во Франции, ни Ллойд Джордж, ни генштаб, казалось, не желали проявить интерес к затее Черчилля с очередным «чудо-оружием». Для Ника это выглядело лишним доказательством того, что войну ведут люди с обывательским мышлением. Единственным из встречавшихся ему в лагере союзников человеком, который обладал интеллектом высшей пробы, был Черчилль. И он был в опале и, возможно, полностью отстранен от власти. Во всем этом был один печальный урок: миром по-прежнему заправляют посредственности.

Одеваясь, Ник все же думал об Эдвине гораздо больше, чем об автоматическом оружии. Ее неожиданное появление в «Савое» заинтриговало его. Надменная девчонка не нравилась ему настолько же сильно, насколько он сам, как казалось, не нравился ей. С другой стороны, он заметил, что вроде бы произвел на нее впечатление во время того обеда и очаровал своей бравурной демонстрацией возможностей автомата.

Когда он открыл ей дверь, то заметил, что она нервничает. Это из-за того, решил он, что она пришла к нему без сопровождающей пожилой дамы.

— Я хочу извиниться, — сказала она, не утруждая себя приветствием.

— За что?

— Я была с тобой неучтива там на корте, и потом… — ответила она, снимая свой макинтош. — Я вела себя по-ребячьи, а мне не следовало этого делать. Потом я поняла, что ты вовсе не такой гадкий, как мне поначалу показалось. Я даже думаю сейчас, что ты что-то вроде героя.

— Я? Герой? — Он рассмеялся. — Что ты, у меня нет шансов. Я слишком заурядный для героя. Кстати, я сейчас собирался заказать завтрак. Присоединяйся.

— Попила бы чаю с удовольствием. Мне нравится у тебя. Хороший номер, наверно, дорого стоит.

— Действительно дорого, — согласился он, вызывая звонком гостиничную прислугу. — Но почему ты решила, что я герой?

Она стояла у окна и смотрела на Темзу.

— Потому что в твоих силах приблизить конец этой ужасной войны. Вернее, это в силах твоих автоматов.

— Если только Уинстону удастся убедить военный департамент закупить их у нас, что, похоже, маловероятно.

Она повернулась и заглянула ему в глаза.

— Ты хочешь сказать, что им не нужны автоматы? — спросила она пораженно. — Не могу поверить в то, что они настолько глупы!

Вдруг, к его изумлению, на ее глазах появились слезы. Она упала в кресло и зарыдала. Ник, думавший до этого момента, что у этой высокомерной девчонки кусок льда вместо сердца, был поражен.

— Что случилось? — обеспокоенно сказал он, подходя к ней.

Она замотала головой.

— Могу я чем-нибудь помочь? — спросил он.

Она снова покачала головой отрицательно. В дверь постучали. Ник, уже начинавший чувствовать смущение наедине с ней, бросился открывать дверь официанту. Его смутили загадочные слезы Эдвины.

— Доброе утро, сэр, — произнес слуга, удивленно косясь на рыдающую девушку. — Завтрак?

— Да. Два яйца-пашот, бекон, тост и кофе. И чай для леди.

— Отлично, сэр.

Ник закрыл дверь за ним и вернулся к Эдвине. Та вытирала заплаканное лицо.

— Джорджа убили во Франции, — проговорила она. — Мы узнали об этом вчера вечером.

— Прости, но кто такой Джордж?

— Мой жених, лорд Роксэйвидж. Он был молод, симпатичен. Не так умен, конечно, но… — Она вздохнула. — Он погиб. Это потеря для меня. Это нелепая и страшная утрата. — Она подняла глаза на Ника. — Я его очень, очень любила! По крайней мере, мне так казалось. А теперь его нет. Я не могу примириться с тем, что его больше нет, что я его больше никогда не увижу. Его убили из пулемета. Поэтому я подумала о тебе. Может быть, если бы у него был один из твоих автоматов, он выжил бы.

— Может быть.

— Поэтому я и пришла извиниться перед тобой. — Она заколебалась. — Нет, это ложь. Просто я снова хотела повидать тебя.

— Зачем?

— Не знаю, честно. Но первый человек, о котором я подумала после известия о Джордже, был ты. Странно, да?

Он впервые разглядел в ней человека.

— Мне очень приятно это слышать, — сказал он негромко.

И ему действительно было приятно.

— Что теперь будешь делать? — спросил он ее, намазывая маслом тост. Она сидела на противоположном конце красиво сервированного стола, пригубляя чай в гробовом молчании.

— Не знаю, — ответила она. — Но мне хочется чем-нибудь заняться. Я даже думала поехать в районы боевых действий. Может, в качестве медсестры. Хотя я даже представить себе не могу, как буду смотреть на раненых… Это только внешне, наверно, я выгляжу сильной, но… не выношу вида крови! Но мне на самом деле хочется чем-нибудь заняться.

Она поставила чашку на стол и вызывающе вздернула подбородок.

— Нет, это все вранье, — сказала она. Глаза ее вызывали его на разговор. — Я пришла сюда потому, что не вынесла одиночества и хотела забыться у тебя. Это правда, и… мне все равно, что ты обо мне подумаешь.

Он продолжал есть тост, не спуская с нее заинтересованного взгляда.