Титан империи 3

«…полностью осознавая тот вред, который могу причинить Империи и всему человечеству добровольно, я, Федор Александрович Герасимов, вступил в контакт с Нексусом и на протяжении десяти лет выполнял все приказы, поступающие мне…»

— Чушь! — откинулась на спинку Герда, смяла бумагу и выбросила в мусорку. — Мне не нужны такие «признания». Мне нужны факты о том, как нам найти твоего папашу.

— Прошу, — взмолился Федор и свел руки вместе. — Научите меня, как написать все правильно! А потом увезите меня отсюда! Как можно дальше!

— Зачем? — подняла бровь Гертруда. — Хочешь попасть в лагерь?

— Да очень хочу! Ведь там не будет… отца!

И Федор резко подпрыгнул на месте и звякнул цепями. А потом насторожился и оглянулся.

— Какого?.. — напряглась Герда. — Ты о чем? Федор, смотри на меня.

— Тихо… Он слушает нас… — шептал безумец. — Черт даже здесь… Я думал хоть вне камеры его не будет, но…

— Кто? Кто слышит⁈

— Помогите мне уехать! — повернулся к ней Герасимов с отчаянием во взгляде. — Он приходит ко мне каждый день и каждую ночь.

— Да кто, отец⁈

— Да! Он в моей миске, когда я ем баланду, он заглядывает ко мне в окно и смотрит на меня через окошко в двери. И он даже во снах! Мне постоянно снится подвал и отец!

— Да? И что он говорит?

— Он говорит мне, чтобы я отомстил Скалозубовым! Чтобы вырезал на шее у каждого из них кровавую улыбку! Прошу… Заберите меня! Еще он говорит, что завтра город сотрут с лица земли, и ни вы, ни Скалозубовы этому не сможете помешать!!!

И он начал биться на стуле, громко звеня цепями. В кабинете тут же поднялся ветер, но его кандалы заискрились, и Федора ударило током.

Дверь распахнулась, и в кабинет ввалилось двое охранников.

— Тихо! — поняла руки Гертруда и вскочила. — Оба вышли! Мы с ним еще не закончили!

— Он, походу, спятил, Гертруда Михайловна!

— Я вижу!

— Если будет бузить, кликните.

— Хорошо, — кивнула она, и парни скрылись за дверью.

Федор выдохся и устало рухнул на стол.

— Я все подпишу… — бормотал он, пуская слюни. — Мне нельзя оставаться здесь. Завтра… ЗАВТРА МЫ ВСЕ УМРЕМ!

А потом начал орать так неистово, что охранники снова вбежали в кабинет.

Герда опустилась на свое место и устало махнула рукой. Беснующегося психа тут же схватили и, отстегнув цепь, утащили вон.

Хлопнула дверь, и вскоре крики затихли в коридоре.

* * *

— Вас проводить? — спросил я Раскольникову, когда мы остановились у дома с колоннами, где находилась квартира ее покойного мужа.

— Нет, спасибо, я сама дойду, — она улыбнулась и пошла к подъезду.

Надеюсь вид разбитой в хлам квартиры она переживет. Впрочем, мы ее предупредили.

— Куда теперь, босс? — повернулся Костя.

— Подкинем домой Варю, — повернулся я к девушке, которая дремала на коленях у Лены. — А затем…

И я посмотрел на бывшую Жени. Она взглянула на меня как затравленная волчица, но ничего не ответила.

— А затем в поместье… — кивнул я Косте, и он завел мотор. — Там нас, поди, заждались.

Машина тронулась, и тут затрезвонил мобильный.

Герда? Неужели она выбрала кафе?

— Слушаю.

— Женя… Кхм, Евгений Михайлович.

— Да, Гертруда, я вас внимательно слушаю.

— Ты что, не один? Ладно. У нас небольшая проблема.

— Какая? Борис Сергеевич, наконец, осознал, что он человек и решил взяться за старое?

— Нет, я про Федора Герасимова. Он рехнулся.

— В смысле?

— В прямом. Съехал с катушек и говорит, что его батя прячется у него под шконкой и просит отомстить за него.

— Ааа… Значит, Герасимова вы поймали? Под шконкой ему и самое место!

— Женя, это не смешно! Твой вассал спятил стенах Острога. К нему уже охранник приставлен на сутки, а сам Федор сейчас сидит в смирительной рубашке.

— А давайте вспомним, кто его довел до такого состояния? Кажется, ваш дорогой начальник. И если Федя невиновен, значит, кое у кого есть повод писать кляузу на имя Его Величества… Ох, как же в Тайной Канцелярии неэкономно расходуют потенциал древних родов аристо!

— Так, Женя! Ты обещал мне помочь, а не издеваться и угрожать!

— Шутка. Но что я могу поделать с Федей? Я не психотерапевт, а про то, где сейчас Александр Христофорович — под шконкой или на Нексусе — я знаю так же мало, как и ты. Давайте тогда встретимся лично и все обсудим. Кстати, как здоровье Бориса Сергеевича?

— Борис Сергеевич у вас в госпитале. У него в результате превращения очень плохо срослась нога, а еще небольшое сотрясение, и теперь над ним будет колдовать Боярская.

— Лидия Михайловна? — прыснул я, припоминая ее обещание относительно Горна.

— Да. Какая-то совсем беспардонная женщина. Но, говорят, она свое дело знает. Если все пройдет хорошо, то его выпишут уже сегодня.

— И… он свалит?

— Да. Я уже заказала билеты на спецрейс, и завтра утром Борис Сергеевич уезжает.

— Стоп-стоп! На спецрейс⁈

— Угу. Поездом доберется до Оренбурга, а потом на дирижабль и сразу во Владимир. Других способов выбраться из вашей дыры я не ви…

— Постой… Дирижабль⁈

— Да, Женя, на дирижабль! Такая огромная штуковина с шаром, накаченным водородом. Никогда не летал на таком?

— Нет, но… мне очень надо!

— Ты нас покидаешь?