«Титаник». Курс по черной Луне

Несколько минут парни гоняли грызуна, а девушки визжали от испуга (больше, пожалуй, наигранного), пока серая тварь не скрылась в какой-то щели, и вечеринка возобновилась. Смех и звуки волынок и губных гармошек, блеск глаз хорошеньких ирландских девушек, возгласы молодых итальянцев — люди радовались и веселились, ведь это так славно и весело — ехать в Америку на таком прекрасном пароходе за новой прекрасной жизнью…

Однако веселились не все. В десятках каютах, тускло освещенных маленькими ночниками, под грубошерстными одеялами храпели пассажиры.

Кто-то разговаривал и ругался во сне, где-то скрипели койки в такт движению нетерпеливых влюбленных. Заплакал младенец, молодая мать, успокаивая его, принялась что-то напевать на восточном гортанном наречии.

И вот в одной из кают пассажирка — датчанка средних лет услышала странный шипящий звук, раздававшийся из уборной.

— Аксель! Ты спишь?

— Почти, Дагмар… — недовольно пробурчал супруг, натягивая одеяло.

— Ты это слышишь?

— Слышу! — раздражение стало откровенным. — На этом английском корыте не в порядке канализация, только и всего!

— Ты точно уверен?

— Дорогая, я двенадцать лет как-никак занимался водопроводом в нашем Копенгагене!

— Извини, Аксель, я так волнуюсь…

И подумала, как все же хорошо, что в это плавание в поисках лучшей доли они не взяли дочек-погодков. Как-то спокойнее, что они сейчас у свекрови в Эсбьерге. Вот устроятся и заберут их в Новый Свет.

— Ох, дорогая… — слесарь обнял жену. — Хватит тебе волноваться попусту! Уже завтра мы будем на твердой земле…

Разумеется, он не мог знать, что дело не в испорченной канализации.

Где-то внизу ледяная атлантическая вода заливала отсек, и вытесняемый ею воздух вырывался через колодец стояка под нарастающим давлением.

* * *

Прямо ему в лицо своими обоими стволами смотрел знакомый уже дирринджер.

Забившись в угол, Елена держала его на прицеле, сжимая оружие обеими руками.

Один глаз её был широко открыт, другой заплыл, будто от сильного удара.

— Господи, Леночка, что с тобой! — только и смог вымолвить он.

— Ох, Юрий, — это ты?! — ответила она срывающимся голосом.

И опустила пистолет.

— Боже мой, я чуть было не нажала курок! — она в изнеможении бросилась на кровать.

— Лена, что случилось?

— Юрий, она унесла зеркало! — с трудом вымолвила девушка.

— Кто?! — оторопело замер Ростовцев.

— Эта… женщина! Стелла, из каюты того человека. Я не смогла ее остановить, прости…

Голос ее, отчего-то звучал сконфуженно, как будто она была бы полицейским, упустившим уже пойманного злодея. Хотя что бедняжка могла сделать? Ее глаз и скула распухли, на разбитой брови висела капля крови.

— Дорогая — скажи — что случилось?! — приобнял он Елену за плечи.

— Ты ушел, — срывающимся голосом начала она. — А через минут десять постучали. Я думала — это ты, а там она! Ворвалась, обезумевшая и злая, как сто чертей. Я сумела отбиться от неё только потому, что она в первую очередь кинулась за зеркалом.

Ни слова ни говоря, стряпчий подхватил брошенный ею пистолет и выскочил из каюты, уже понимая, что клетка открылась и птички выпорхнули.

Так и есть, дверь каюты А-227 приоткрыта. Он распахнул её и, постояв секунду-другую на пороге, решительно шагнул внутрь, держа оружие наготове. Хотя надеяться, что они будут смиренно ожидать его, пялясь в пресловутое зеркало, было бы наивно.

По каюте был раскиданы вещи, на кровати валялся раскрытый чемодан. На полу в беспорядке лежали какие-то странные предметы: треснувшие чаши, темные от времени, обломки старых костей, каменные таблички с нацарапанными письменами. Под ноги выкатился грубо выточенный из горного хрусталя маленький человеческий череп. Древняя бронзовая курильница — то ли китайская, то ли индийская (а может, индокитайская или еще какая) еще исходила последними струйками остро пахнущего дыма.

Он принюхался. Черт знает что было в ней намешано, но запах опиума его нос различил явственно. Видимо, этот запах и унюхал Вацек в каюте барона.

Внезапно из ванной комнаты раздался тяжелый стон. Юрий изо всех сил рванул дверь — та не поддалась. Еще рывок, и заклиненный замок оказался выломан, что называется, «с мясом». На белом кафеле пола, скорчившись, лежал знакомый ему человек, человек, какого он менее всего бы ожидал тут увидеть.

— Господин Карлсон, что с вами? — присел Юрий на корточки рядом с телом.

И в этот момент лежавший зашевелился, поворачиваясь. Из спины торчала рукоять ножа для колки льда. Именно таким ударом был убит барон, вспомнил стряпчий, но сейчас подвело оружие, и жертва была жива, пока жива…

— О-о, — простонал он, открывая мутные от боли глаза.

— Где Монпелье? — спросил Ростовцев первое, что пришло в голову.

— Не знаю… Господи, как больно! — произнес заплетающимся языком путешественник по-русски.

По-русски!

Выходит, старый казначей не ошибся?!

— Кто вы такой?! — растерянно вымолвил Юрий в глубоком удивлении. — Кто вы такой, Карлсон, черт возьми?!

— Я… не Карлсон. Я подполковник Корпуса жандармов Иван Руммо… Барон Отто фон Нольде… он хотел…