Титановый король

– Все, что хочешь, – лижу пересохшие губы, смотреть на нее тяжело. То, что я предлагаю – стыдно. По сравнению с этим интимный массаж – просто детский лепет. Но у меня нет другого выхода. – Я… в смысле… я же понимаю, что ты меня хочешь, и… я буду с тобой… только ты суд поторопи, ладно? Понимаешь, дело в том, что я усыновляю Данила с Ником. Это мои дети, я их воспитывал, считай, с рождения. У них не было другого отца, но по документам я им не являюсь… А тут объявляется вроде как их биологический родитель… И создается ситуация, при которой я могу потерять детей. Потерять из-за ерунды. Просто потому что заболела судья, и суд перенесли…

Мой голос то и дело срывается. Вряд ли мне удается сформулировать свою просьбу внятно и последовательно, как хотелось. Выходит какое-то жалкое блеяние. Я в остервенении тру лицо. Когда я спал в последний раз нормально? Не помню. Может, из-за этого так туго соображается?

– Значит, ты предлагаешь взять тебя… кхм… под крылышко?

– Да, – я все-таки соскальзываю взглядом к полу. Надеюсь, так ей будет не видно, как вздулись желваки на моих щеках. – Именно это я и предлагаю. – Дина молчит, мои кулаки сжимаются крепче. – Что скажешь? У меня, правда, очень туго со временем. Если этот мудак подаст ходатайство… или как-то вступит в процесс, все максимально усложнится.

– Хм… Ну, не знаю. Ты же понимаешь, что тебе придется оставить свою работу? Моему мужчине по статусу не положено заниматься…

– Хорошо, – может быть, я много на себя беру, не давая ей высказаться, но… Черт. Я же специально подчеркнул, что согласен буквально на все! Взвинтил до предела ставки… Так какого же черта, Дина? Ну, какого черта? – Назначишь мне содержание, – улыбаюсь криво. – Плевать…

– А дальше что? Ты будешь сидеть у меня на диване весь такой из себя красивый?

– Да! Буду. Я ведь сказал…

– Что сказал?

Успокаиваю разогнавшееся дыхание. Страх, что она просто меня пошлет, усугубляется тем, что у меня нет никакого другого плана. Значит, что мне остается? Попытаться ее убедить. Презирая себя, ее и все то, что мне приходится делать, я подаюсь к ней и шепчу, в надежде, что надсадный хрип загнанного в угол животного, отчетливо проскальзывающий в моем голосе, можно принять за что-то чувственное и сексуальное:

– Что я буду очень… очень послушным мальчиком.

Просто меня убейте…

– Ты вернешься в институт, – огорошивает меня Дина и, поморщившись, то ли раскусив мою игру, то ли действительно мучаясь от боли, отодвигается к стене.

– В институт?

Это, наверное, означает ее согласие? То есть… она не просто поможет мне усыновить пацанов. Она закроет и другие вопросы, что мешали мне доучиться? Меня будто ошпаривает кипятком. Казалось, что ничего хуже, ничего горше того коктейля чувств, что во мне плещутся, быть не может. И тут будто бы из ниоткуда появляется сладостная, забытая давным-давно надежда. Вот где яд… Чистый яд. Смертельный. Су-у-ука.

– Ладно. Хорошо… Я… ты… не пожалеешь. Клянусь.

Давая ей свое обещание, я честен. И перед ней, и перед собой.

– Надеюсь. А теперь уходи, пожалуйста. Мне нужно отдохнуть.

– Да, конечно. Так ты распорядишься насчет…

– Я же согласилась, так? Жди. С тобой свяжутся.

Как все просто. Как просто… Мамочки! От облегчения меня начинает раскачивать туда-сюда, как мачту в шторм. Я знал, что напряжен, но не осознавал насколько. Телом разливается чистый эфир. Как это сладко осознавать, что все… Ты все, что мог, сделал! Теперь от тебя ничего не зависит. Камень с души. Дыши…

Пока новый не навалился.

– Постой, но нам же надо обсудить детали. А впрочем, потом, да? Когда станет полегче…

– Да.

– Я могу что-нибудь для тебя сделать?

Угу, я в курсе. У нее помощников и без меня хватает. Да и возможности у них, поди, намного больше моих, но… Она так сильно меня выручила, я ей стольким обязан, что просто не могу не спросить. Не предложить взамен хоть что-то… Пусть даже свое внимание.

– Позови Бориса, если он тут.

Киваю, хотя, конечно, я не это имел в виду. Добавить мне больше нечего. Хочется поскорее на воздух. А потом, надышавшись допьяна, к сыновьям. Обнять. Объяснить, что все… Нас никто не разлучит больше. Даже если они удивятся, а что, мол, кто-то мог? Я же, чтоб не пугать, ни черта им не рассказывал.

– Ах ты ж стервец, проник, – увидев меня выходящим из палаты, Борис грозно сощуривается и шагает ко мне, забыв о готовящемся в автомате кофе.

– Привет, Борь, – усмехаюсь я. – Тебя Дина хочет видеть.

– Я думал, вы с отцом в контрах.

– Ты верно думал. Он не знает, что я здесь. Меня баба Маня впустила.

– Умеешь ты бабам заморочить голову, да?

– Завидовать нехорошо.

– Иди уж. Пока я тебе ноги не переломал.

С главой Дининой СБ у нас складываются странные, но довольно неплохие отношения. Впрочем, я не обманываюсь на этот счет. Если ветер вдруг переменится, понятно, на чьей стороне он будет. Я усмехаюсь. Машу рукой над головой и плетусь в подсобку переодеться. По дороге встречаю пару знакомых лиц, здороваюсь. Те смеются, что я к ним зачастил. И если и удивляются, что я в робе, виду не подают. Может, вспоминают былые деньки, когда я подрабатывал в отделении медбратом.