Титаны

– «Увеличилась потребность в общении». Обезьяны тоже собираются в большие стада и все время кричат…

Много-много-много вопросов есть и к Ламарку, и к Дарвину.

о работе «The Descent of Man» Чарлза Дарвина

В своей книге Дарвин всеми силами снижает человека до животного, а животных вытягивает к человеку. При этом аргументы Дарвина для нас, людей XXI века, звучат анекдотически. В главах третьей и четвертой («Сравнение умственных способностей человека и низших животных») приведены многочисленные «наблюдения» самого Дарвина и ученых того времени над животными. «Научными» эти наблюдения по стандартам XXI века не являются.

Судите сами: «Очень известный этнолог, мистер Вестропп, информировал меня, что он наблюдал в венском зоосаде медведя, который намеренно создавал своей лапой течение в воде, протекавшей рядом с его клеткой, чтобы направить плавающий кусок хлеба в пределы его досягаемости».

Такой же ученый как и Вестропп, некто Хузо (Houzeau) «сообщает (Дарвину), что «пересекая» широкую и засушливую долину в Техасе, его собаки очень страдали от жары, и что около тридцати или сорока раз они спускались в расселины, ища воду. Эти расселины не были долинами, в них не было деревьев и вообще никакой растительности, и так как они были абсолютно сухими, то от них не мог исходить запах влажной земли. Собаки вели себя так, как если бы они знали, что расселина в земле предлагает им лучшую возможность найти воду…» Современные ученые знают, что обоняние собак превышает человеческое в 200 раз. Собаки Хузо обоняли воду, лежащую, увы, глубоко в почве.

Или вот такое: «Ренггер (Reng er), весьма осторожный наблюдатель, утверждает, что когда он впервые дал яйца своим обезьянам в Парагвае, они раздавили их, и таким образом утеряли большую часть содержимого; однако впоследствии они осторожно разбивали один из концов о твердую поверхность и отдирали куски оболочки яйца пальцами…»

Таких примеров Дарвин приводит в «Происхождении человека» буквально сотни. Затем он торжествующе восклицает: «Тем не менее некоторые авторы все же отрицают, что высшие животные обладают многими чертами рассудка, и пытаются объяснить нам почему с помощью аргументов, которые являются ничем иным как пустой болтовней».

Далее великий Дарвин сердится еще больше и приводит цитату из эссе своего поклонника, некоего Лесли Стефена (Leslie Stephen) под названием «Дарвинизм и божество», который «говоря о предполагаемом непроходимом барьере между умами человека и низших животных, заявляет: „Очень трудно понять как кто-то, кто когда-либо держал собаку, или наблюдал слона, может иметь сомнения в способности животных производить основные процессы мышления“».

Дарвин, желая сблизить человека с животным миром, не брезгует банальностями: «Часто говорят, что животные не употребляют никаких орудий, однако шимпанзе в своей среде обитания разбивает местный фрукт, нечто вроде ореха, камнем». «Прирученные слоны в Индии, это хорошо известно, ломают ветки деревьев и отгоняют ими мух».

Или вот, великий Дарвин во всем своем блеске: «В Зоологическом саду обезьяна, имевшая слабые зубы, приспособилась разбивать орехи камнем; и мне сообщили служители, что после употребления камня она прячет камень в соломе и не позволяет другим обезьянам брать его. Здесь мы имеем идею собственности; однако эта идея общая каждому dog с его костью и большинству, или всем птицам с их гнездами».

Защищаясь от тех ученых, которые считали абсолютным отсутствие в животных способности к абстрагированию и к обобщениям, Дарвин восклицает: «Но когда dog видит другого dog(а) на расстоянии, ясно, что он понимает, что это собака в абстракции; но когда этот dog подбегает ближе, его отношение неожиданно меняется, если эта собака – его друг». И продолжая полемику, Дарвин приводит слова из письма некоего мистера Хукхам (Hookham): «Когда я обращаюсь к моему терьеру (и я повторял это много раз) „Ищи, ищи, где это?“, она немедленно воспринимает это как сигнал, что нечто должно быть преследуемо, обычно она осматривает все вокруг, затем бежит в ближайший кустарник и вынюхивает дичь, но ничего не найдя, она глядит вверх, в крону соседнего дерева, ища белку. И что же, разве эти действия не показывают ясно, что она имеет в ее уме обобщенную идею или концепцию того, что какое-то животное должно быть обнаружено и преследуемо?»

Согласитесь, что английский джентльмен XIX века, уговаривающий нас, что у его dog не может не быть разума, выглядит глуповато, оттенки идиотизма проскальзывают.