Титаны: Перерождение (СИ)

Оружие и одежду мне перепала с набегов. Я щеголял в кожаных штанах и кожаной рубашке, правда, один день. Рубаху пришлось спрятать после того, как меня чуть не прирезали за нее. Тогда меня спас Дядька Лай. Все думали, что я спер ценные вещи у главы последней деревни. Так что ходил с голым торсом и полуторным костяным мечем. Меч у меня не отобрали из-за размера. Для других он казался длинным ножом, а мне нормально.

По поводу моего вида мне ничего не сказали. Тут хватало эксцентричных личностей со своими тараканами в голове.

Третий набег на селение состоялся через два с половиной месяца после убийства Сона. В этот раз я готовился более тщательно. Морально. Я понимал, что в данный момент ничего изменить не смогу, все-равно этих титанов вырежут. Поэтому пришлось смириться. Я старался не лезть в гущу событий. Но по-возможности, тем или иным образом, пресекал совсем уж зверства. Нет, никого не убивал, я осторожно направлял Лай-ена в сторону особо отмороженных личностей, вот при нем никто не пытался учинять зверства.

В этом набеге я спас жизнь Голове.

Все произошло неожиданно для меня. Когда селение было уже захвачено и добивали последних, кто-то из толпы раненых попытался всадить нож в шею Голове. Я был неподалеку и совершенно на автомате вонзил копье в подмышку нападавшему. В итоге, не хватило всего пары сантиметров до смертельного удара ножом. Титан сам себя насадил на копье. В награду мне досталась дочь главы селения. Атаман умел ценить преданность.

Я стоял с трясущимися руками с одной мыслью в своей пустой голове: «Зачем?! Зачем я спас этого ублюдка?! Можно же было избавиться от него за мгновение…» Я пытался успокоить себя тем, что действовал совершенно неосознанно, вбитыми в меня рефлексами, но помогало слабо. В то же время у моих ног заливалась соплями и слезами девушка, щедрый подарок от Головы.

Два дня после того случая я приходил в норму. Иля, дочь вождя, все это время сидела в моем шатре. Она затравленно наблюдала за мной, не решаясь подать голоса или двинуться с места. Не притрагивалась к еде. Пила только тогда, когда думала, что я не вижу.

Однажды, когда я спал, девушка легла ко мне. Она была робкая и неумелая, но с каким-то отчаянием навалилась сверху и начала тереться об меня всем телом. Фигура была шикарная. Иля была выше меня на полголовы, полная грудь накрыла мое лицо. В какой-то момент проник в нее, девушка вскрикнула, но не отстранилась и с удвоенной силой насела на меня. Если бы не был в таком раздрае, я бы остановил ее, пресёк в зародыше подобные попытки, но гормоны и стресс затуманили разум. И вот, в момент пика, девушка откинулась и выгнула спину. Я заметил в ее заплаканных глазах ненависть и в ту же секунду почувствовал жгучую боль в левом боку. Иля вонзила в меня мой же нож.

От неожиданности и боли я закричал. Девушка слетела с меня в одно мгновение, схватила одежду и пулей выскочила из шатра. Я лишь и успел выкрикнуть: «Стой! »

Вышел из своего жилища я спустя тридцать секунд. Благодаря лечилке и неглубокому ранению, порез уже затягивался. На улице я застал, в тридцати метрах от себя, лежащую девушку с проломленной головой и троих титанов, что стояли и смотрели на труп. Бросив мне, чтобы я прибрался за собой, они отчалили восвояси. Так я и лишился девственности в этом мире.

После того происшествия я решил окончательно, нужно валить от этих кочевников. Причем, валить максимально шумно. Для этого мне нужно было как эффективнее усилиться.

Весь следующий месяц я работал над усовершенствованием и качеством имеющихся заклинаний. Особый упор был сделан на усиление, защиту и скорость.

Перед тем, как бежать, я хотел поговорить с Лай-еном. Он за это время стал мне не чужим человеком, хотя его изощренная логика иногда меня пугала. Я понимал, что он не в себе, ведь не может разумный быть настолько странен.

Его отношение к слабости и нежелание воспринимать здраво мир вокруг было ненормальным. Как и говорил при смерти Сон, он врет сам себе. Плачущий убийца. Искренне жалеть своих жертв и, тем не менее, давить их самым жестоким способом. Он ведь искренне считает, что спасает их. На его фоне другие головорезы выглядят честнее.

— Дядь Лай, можно вопрос? — начал я после вечерней тренировки, когда мы отдыхали на берегу водоема.

— Спрашивай, — легко согласился здоровяк.

— Почему ты с кочевниками? Насколько я понял, тебя здесь не особо любят.

— Кто-то должен спасать слабых, — пожал плечами Лай. — Ты считаешь смерть спасением?

— А было бы лучше, если бы они страдали? Ты видел рабов. Никто не доживает до следующего набега, — нахмурился титан.

Я заметил, что он не сказал о женщинах.

— Тебе не кажется, что бороться со следствием, тем более, таким путем, не имеет смысла? — задал я провокационный вопрос. Сейчас я балансировал на тонком льду.

— Что ты хочешь этим сказать? — посерьезнел Лай.