Тито - главарь предателей

Андраш Салаи — представитель самой гнусной разновидности полицейских агентов. В 1930 г. он был троцкистом, в 1933 г. перешел на службу в полицию Хорти. Пробравшись в 1942 г. в ряды участников нелегальной коммунистической организации, он выдает полиции руководителей Коммунистического молодежного союза. Потом его поместили в тюрьму для слежки за политическими заключенными; он способствовал провалу задуманного ими побега, и 64 заключенных были из-за него казнены.

Именно этим фактам своей биографии он обязан тем, что титовская разведка обратила на него внимание и в 1946 г. завербовала его.

Титовской разведке — так же как и в случае с Райком — была известна прошлая деятельность Салаи, и она использовала это, чтобы его завербовать, угрожая в противном случае разоблачить его перед венгерскими властями.

Работая в отделе пропаганды ЦК Венгерской коммунистической партии, Салаи устраивал на руководящие посты югославских агентов.

Пал Юстус также начал свою деятельность как троцкист в 1930 г., а когда полиция в августе 1932 г. арестовала его, он также согласился поступить к ней на службу. Он обнаружил при этом исключительное рвение и непрестанно строчил своим хозяевам доносы даже тогда, когда находился за границей.

После освобождения Венгрии Пал Юстус становится одним из руководителей венгерской социал-демократической партии, оставаясь одновременно агентом французской и югославской разведок.

«На службу во французскую разведку, — говорит он, — меня завербовал пресс-атташе французской миссии в Венгрии Франсуа Гашо, которого я знал с 1938 г. После освобождения Венгрии наши с ним отношения стали более тесными, потому что Гашо начал часто заходить ко мне в секретариат социал-демократической партии. Сначала в разговорах со мной он касался преимущественно вопросов культуры, которые входили в мою компетенцию. Но потом он стал обращаться ко мне с вопросами, которые с каждым разом носили все более политический характер, и уже из того, как он их ставил, для меня становилось все яснее, что ему известно о моих троцкистских, антисоветских и антикоммунистических убеждениях, ибо он интересовался главным образом взаимоотношениями обеих рабочих партий, противоречиями, возникавшими между социал-демократами и коммунистами, и тому подобными политическими вопросами. Однажды я прямо задал Гашо вопрос, почему он, будучи пресс-атташе, проявляет столь исключительный интерес к не подлежащим оглашению вопросам венгерской внутренней политики. Гашо тогда заявил мне, что, откровенно говоря, он, помимо своих официальных функций, занимается добыванием информации для французской секретной службы, и выразил надежду, что, узнав об этом, я все же не откажу ему в предоставлении информации, которой располагаю. Я принял его предложение по двум причинам: во-первых, потому, что я еще раньше давал ему совершенно секретные сведения и, таким образом, в значительной мере поставил себя в зависимость от него, и, во-вторых, потому, что, доставляя информацию Гашо, я видел в этом средство борьбы против усиления влияния коммунистов в Венгрии».

Но Гашо был наивным ребенком по сравнению с югославами. Те сначала старались польстить Пал Юстусу: майор Яворский называет его «венгерским Троцким» и приглашает к себе на завтрак; югославский посланник в Будапеште объясняется ему в чувствах горячей дружбы. Однако при первой попытке Пал Юстуса увильнуть ему суют под нос фотокопию одного донесения полиции Хорти. Тот же метод, который был применен по отношению к Райку!

Тесное сотрудничество между полицейскими органами Хорти, США и Югославии — факт столь же типичный, сколь и показательный.

Впрочем, Пал Юстус не собирался противиться намерениям титовцев: они совпадали с его собственными. Он стал добровольным участником заговора.