Тито Вецио

— Ага, наконец и ты попалась, наша неприступная весталка! — смеясь, говорила белокурая Норма. Ты утверждала, что презираешь мужчин, а стоило пройти молодому красавцу в праздничном наряде, и ты бросаешь ему даже не цветок, а целый букет. Хочешь побиться об заклад, милая моя, что этому не трудно будет получить то, в чем ты отказала соратнику Гая Мария?

Бедная гречанка, пойманная хохотушкой Нормой на месте преступления, покраснела до корней волос. Вдруг она закрыла руками лицо и зарыдала. При виде слез Норма, в сущности очень добрая девушку, попыталась успокоить несчастную или хотя бы прикрыть от остальных девушек, чтобы избежать их оскорбительных насмешек. Она шепнула гречанке на ухо:

— Пожалуйста, не стоит давать пищу для оскорблений этим пустоголовым кокеткам. Перестань плакать и успокойся. А я хоть присягну в случае чего, что ты засмотрелась на триумфальное шествие и случайно уронила букет. Положись на меня, я все устрою, если кто-то вдруг заинтересуется этим несчастным букетом. Мне другое не нравится, — Норма бережно обняла девушку за плечи. — Тебе пришелся по душе человек слишком знатного происхождения, которого уже не первый год оспаривают друг у друга самые знатные патрицианки города. Сможешь ли ты соперничать с ними?

— О, Норма, добрая Норма! Даже если бы я и захотела, разве я могла бы ожидать такого счастья. Я невольница, без имени, без семьи, без родных…

— А все-таки при твоей необычайной красоте ты не должна теперь терять надежду. Мужчины капризны, самонадеянны, упрямы, но податливы. Для такой красивой девушки, как ты, вовсе нетрудно заставить полюбить себя человека, стоящего гораздо выше Тито Вецио. Вспомни, сам Юпитер влюбился в Данаю и Алкмену, которые, понятно, были далеко не ровня ему. Ведь они были простыми земными женщинами.

— Ты не понимаешь меня, Норма. Я не могу надеяться на то, что он полюбит меня на всю жизнь. А принадлежать ему всего одну ночь, как это делаете все вы, я не могу.

Норма с грустью покачала головой и сказала:

— Если ты ни на что другое не согласна, то, признаюсь тебе честно, дело обстоит куда сложнее, чем я предполагала. Но не следует отчаиваться. Сегодня вечером я уговорю висельника Сария, чтобы он отвел нас к знаменитой египетской гадальщице, живущей в одном из переулков Эсквилина. За небольшую серебряную монету она погадает на пренестинских косточках. [36]Перед тобой откроется твое будущее и ты узнаешь, полюбит ли тебя юноша, которого избрало твое сердце.

В это время вновь послышались звуки труб. Кокетливая Норма прервала разговор и наполовину высунулась из ложи, чтобы лучше рассмотреть легионеров, которые завершали триумфальное шествие.

Во главе каждого легиона шли трубачи, затем следовали по, порядку: воин, несший древо с серебряным орлом — знак легиона, центурионы, знаменосцы в шлемах, покрытых волчьими головами, затем простые легионеры, увешанные венками, ожерельями, браслетами, медальонами и прочими военными наградами. Наконец появились ряды римской кавалерии и кавалерия их союзников. Надо сказать, что весь этот военный строй не имел ничего общего со скованными строжайшей дисциплиной когортами, соблюдавшими идеальный порядок в строю, когда они двигались маршем или разворачивались для сражения. Нет, сегодня войско Гая Мария больше походило на пьяную толпу Вакха. Один солдат отвечал на приветствия народа оглушительным воплем, другой пел военные песни, преисполненные бахвальством и презрением к побежденным, третий то выкрикивал похвалы триумфатору, то пел гимны в честь римских богов. Распевались и сатирические песни, в которых крепко доставалось и самому Гаю Марию. Но в основном в куплетах издевались над аристократами, именно в их адрес раздавались самые дерзкие слова. Ведь в некотором смысле триумф представлял из себя сатурналии для войска, а потому во время триумфального шествия разрешалось почти все. Тем не менее подобная распущенность оказала пагубное влияние на дисциплину в римских легионах.

Пройдя через восточные ворота цирка и обогнув Палатинскую гору, процессия поднялась и спустилась по священному скату, миновала Форум и достигнув подъема к Капитолию, остановилась. Наступил страшный час для побежденного царя Югурты. Толпа ликторов вытащила его из триумфальной процессии и поволокла в Тульяно. [37]

ТУЛЬЯНО И КАПИТОЛИЙ

Толпа весьма равнодушно отнеслась к страшной участи африканского царя, переданного в руки слуг палача. После короткой остановки процессия начала подъем на Капитолий. Один лишь нумидиец последовал за Югуртой в тюрьму. На месте казни он хотел сполна насладиться переполнявшим его чувством мести, увидеть предсмертную агонию злодея, лишившего его дома, семьи и детей. Гутулл принадлежал к числу страстных, кипучих натур. Как истинный сын Африки, он с одинаковым пылом мог и любить и ненавидеть.