Тициан

За свою долгую жизнь Тициан успел написать с десяток портретов дожей для зала Большого совета, но все эти работы погибли во время пожара. Кроме официальных портретов ему обычно приходилось делать копии по заказу семьи очередного дожа. Сохранились несколько портретов Гритти, среди которых стоит выделить посмертный портрет (Вашингтон, Национальная галерея), как бы подводящий итог славного шестнадцатилетнего правления Гритти. По-видимому, он был написан по просьбе семьи дожа после возвращения Тициана из Рима, где он видел мощную скульптуру Микеланджело «Моисей». На портрете старого Гритти запечатлен тот же жесткий взгляд, что и у микеланджеловского пророка; фигура и лицо дожа написаны энергичными мазками, подчеркивающими властолюбивый характер правителя Венеции. Не забыта художником и склонность Гритти к ярким дорогим облачениям. Кроме портретов кисти Тициана и исторических документов Венеция хранит память о славном доже в названии одной из лучших своих гостиниц на Большом канале.

СВОБОДЕН ЛИ ХУДОЖНИК?

Все бы, казалось, хорошо — заказчиков хватает, доходы растут, которые Франческо скрупулезно записывает в «Расчетной книге». Пришлось даже нанять новых помощников. Особенно пришелся ко двору способный Джироламо Денте, на которого во всем можно было положиться. Одно плохо — нет покоя от правительственных эмиссаров, грозящих применением санкций за срыв сроков завершения картины. Не помогло и заступничество Аурелио, который стал первым канцлером республики, а мудрый Наваджеро уехал во Францию с важной дипломатической миссией. До Тициана дошел слух, что в сенате кое-кто уже предложил кандидатуру Порденоне на пост официального художника. Такой наглости со стороны врагов-завистников Тициан ни за что не мог допустить. На помощь ему пришел давний знакомый, влиятельный сенатор Андреа де Франчески, прослывший полиглотом и человеком редкостных знаний. Он подсказал хитрый ход, чтобы успокоить чиновников финансовой канцелярии, по подсчетам которых не написанная пока картина уже обошлась казне в кругленькую сумму — 600 золотых дукатов. Коль скоро работа с батальным полотном застопорилась, то почему бы не изъявить желание дописать большую картину, оставленную незавершенной Беллини или кем-то еще, которая торчала во Дворце дожей как бельмо на глазу?

На следующий день Тициан уже был на месте в сопровождении де Франчески, который показал ему незавершенную картину «Встреча папы Александра III с Фридрихом Барбароссой» и поведал об историческом событии, имевшем место в 1175 году, когда зарвавшийся германский император был вынужден целовать туфлю папе, а тот, чтобы прилюдно унизить монарха, еще и наступил ему ногой на шею. Событие, произошедшее у входа в базилику Сан-Марко, имело большое политическое значение для Венецианской республики, а потому предложение Тициана было с радостью воспринято во Дворце дожей.

Беседы с де Франчески напомнили Тициану о днях безмятежной юности, когда он не расставался с книгой и жадно впитывал все то, что мог дать мир венецианской культуре. Незаконченная картина предоставляла ему простор для полета фантазии, и он решил заполнить пространство на полотне вокруг двух ранее написанных центральных фигур групповым портретом членов Новой Академии во главе с ее основателем Альдо Мануцио, к тому времени покойным. Не беда, что на картине речь идет о событиях почти пятисотлетней давности: пусть в окружении понтифика и посрамленного императора будут представлены не анонимные придворные и воины, а подлинный цвет современного венецианского общества на фоне святыни — базилики Сан-Марко. Решение было мудрое, и картина должна вызвать большой резонанс. Композицию подобного рода когда-то использовал Джентиле Беллини. Но в отличие от него Тициан придал своему полотну праздничный настрой и подлинно светское звучание. Работа успешно продвигалась с помощью Франческо и учеников. Большим подспорьем явилось множество зарисовок, сделанных ранее с натуры. Кого только не было на картине!

Весть о новом тициановском творении разнеслась по Венеции. Началось настоящее паломничество во дворец, и властям пришлось подумать об обеспечении порядка доступа в зал Большого совета. Первыми туда устремились венецианские интеллектуалы и знать. Всем не терпелось увидеть себя в яркой толпе перед собором на площади Сан-Марко. Поскольку само полотно погибло при очередном пожаре, можно только предполагать с некоторой долей вероятности, кто был на нем запечатлен.