Тициан

В конце сентября доминиканцы собора Святых Иоанна и Павла приняли решение увековечить память почитаемого святого Петра Мученика, ставшего инквизитором и убитого еретиками-сектантами в 1252 году по дороге в Милан. В соборе имелась работа на эту тему, созданная в начале XV века Якобелло дель Фьоре, но картина сильно выцвела от времени и выглядела старомодной. Был объявлен конкурс, в котором, помимо Тициана, приняли участие Пальма Старший и Порденоне. Представленные эскизы были выставлены на всеобщее обозрение в соборе. По решению конкурсной комиссии победу одержал Тициан и его рисунки были признаны лучшими. Если Пальма Старший с пониманием отнесся к такому решению, то Порденоне устроил скандал и принялся доказывать всюду, что его несправедливо обошли и что сам этот конкурс — сплошной обман, фикция, а победа Тициана на нем была заранее предрешена.

В который раз Тициану удалось доказать, кто по праву в Венеции первый художник. Теперь можно подумать о жене и детях, оставленных на попечение родителей. С первым дилижансом он отбыл из Местре в Пьеве ди Кадоре. До чего красив октябрь в горах, когда леса вокруг окрашены багрянцем, а горный воздух упоительно чист и прозрачен! За лето Чечилия окрепла и порозовела, да и малышей было не узнать. Отец Грегорио целый день был занят на новой службе, которая была ему явно по душе. Обычно молчаливый, он за ужином становился на удивление разговорчивым, держа внуков на коленях. Приезда Тициана здесь явно ждали и вскоре сыграли веселую свадьбу, выдав Катерину Вечеллио за Маттео Сольдано, так что обе семьи породнились вторично.

Год оказался знаменательным для Тициана — женитьба, рождение второго сына, выполнение всех обязательств перед феррарским герцогом, возможные заказы для мантуанского двора и победа в конкурсе на написание картины для собора Иоанна и Павла. Рождественские праздники пришлось провести в Брешии, где с помощью расторопного Джироламо Денте были внесены окончательные исправления в каждую из пяти досок полиптиха для легата Аверольди. Чтобы придать алтарному образу внушительных размеров целостность, единый композиционный настрой и общее цветовое решение, Тициан решил объединить все части полиптиха единым ночным фоном, на котором рельефно выступают фигуры в предрассветном мглистом мерцании. Помимо правой нижней части со святым Себастьяном, о котором было сказано выше, особенно впечатляет центральная доска. На ней пластичная фигура воскресшего Христа написана на фоне Брешии с ее узнаваемыми контурами, освещенной предрассветными сполохами. На левой нижней доске даны святые Назарий и Цельс в сверкающих стальных латах и молящийся заказчик Аверольди. Из верхних двух частей полиптиха наиболее удалась левая с архангелом Гавриилом, несущим благую весть и держащим в руках развернутую ленту с начертанными словами Ave gratia plena — «Славься, полная милости». Его фигура освещена изнутри ярким светом; образ же Девы Марии получился несколько статичным и менее выразительным.

Рассказывают, что, когда алтарный образ был открыт для всеобщего обозрения, присутствующие в церкви были потрясены увиденным и разразились дружными аплодисментами, словно они оказались в театре. И это не случайно, ибо Тициан проявил здесь недюжинные способности режиссера, умело строящего мизансцены и правильно расставляющего нужные акценты.

На обратном пути он вновь остановился в Тревизо, где подправил доставленное туда ранее «Благовещение» по заказу каноника собора Малькьостро, наотрез отказавшись взглянуть на завершенную работу Порденоне. Поскольку это первая, если не считать верхних створок полиптиха в Брешии, тициановская картина на благовестную тему, стоит на ней немного остановиться. Известно, что, посещая родные края, Тициан любил останавливаться по пути в городке Ченеда (ныне Витторио-Венето), где в церкви Санта-Мария дель Мескьо его привлекла картина Андреа Превитали «Благовещение». Работая над своей картиной, он имел в виду полотно бергамца Превитали, но решил композицию по-своему.

Действие у него развертывается на фоне синеющих гор и богатой растительности. Богоматерь написана стоящей на коленях в портике величественного дворца. Лик ее прекрасен. Она в ярком красном хитоне и синей накидке с ниспадающими складками. Перед ней раскрытая книга — вероятно, она читала, когда с небес неожиданно слетел на землю белокурый ангел с белой лилией в руке как символом чистоты. Позднее картина была подпорчена аляповатой дорисовкой коленопреклоненного каноника, чья фигура явно выглядит лишней.