Тициан

Тициану до дворцовых игр не было никакого дела, но он постарался выполнить все пожелания дожа. Позднее в зале Коллегии после пожара на этом месте появится одноименная картина его бывшего ученика и соперника Тинторетто, но в ней уже нет того типично тициановского ликования колорита и праздничного звучания, которым когда-то восхищались очевидцы. В этом и сегодня можно легко убедиться, если сравнить картину Тинторетто с тициановским алтарем Пезаро во Фрари, столь же радостно звучащим, как и безжалостно погубленное огнем тициановское полотно во Дворце дожей.

Глава VI НОВЫЙ АПЕЛЛЕС

ПЕРЕЕЗД НА БИРИ

Тициан не мог больше находиться в доме на Ка' Трон и все чаще оставался на ночлег в мастерской. Он вдруг почувствовал, что устал от Венеции с ее празднествами, процессиями, регатами, а тем паче от самих венецианцев, шумных и нестерпимо болтливых, от которых некуда было скрыться. А это вечное мелькание гондол под окнами мастерской и песни с факелами по ночам! Но как же так? Ведь им самим приложено столько сил, чтобы утвердиться в этом обворожительном городе с его колдовскими чарами, который каждого, кто в нем оказывается, засасывает в свою праздничную круговерть и уже не отпускает до конца жизни.

В поисках нового жилища он все чаще удалялся от центральных обжитых районов, пока не остановился однажды на окраине в квартале Бири-Гранде перед двухэтажным строением с мезонином, широкой террасой наверху и ведущей к ней наружной каменной лестницей. Дом одиноко стоял на берегу лагуны с примыкающим к нему заросшим садом. Неподалеку отсюда, в приходе Сан-Канчано, он когда-то в молодости расписывал парадный вход дворца Морозини. Вот он этот дворец, но фреска над входом еле различима, как и на других домах. После шумного успеха их совместных с Джорджоне росписей в самой Венеции и по округе распространилась мода расписывать наружные стены домов, принадлежащих простым людям, сценами и орнаментами, повторяющими отдельные мотивы фресок Немецкого подворья. До сих пор еще радуют глаз своим праздничным разноцветьем дома на острове Бурано, где традиционно живут рыбаки, жены которых славятся как искуснейшие кружевницы.

Его поразили первозданная тишина и безлюдье этих мест. Только горластые чайки устраивают в лагуне свои игрища. Узнав, что дом с садом сдается в аренду, он решил осмотреть его. В просторных помещениях первого этажа с их высокими потолками и частью окон на северную сторону можно разместить мастерскую и хранилище. А на втором этаже с мезонином предостаточно места для жилья и других хозяйских нужд. Тициана особенно привлек открывающийся сверху вид на просторную лагуну и остров Сан-Микеле, охраняемый, точно стражами, темными остроконечными кипарисами — там его Чечилия нашла последнее пристанище. Видны и закопченные печные трубы стеклодувов на Мурано, а в ясные погожие дни хорошо просматриваются материк и заснеженные вершины Доломитовых Альп.

Как записано в «Расчетной книге», 1 сентября 1531 года дом был арендован у синьора Молина, зятя патриция Полани, за 40 дукатов в год, но при условии, что производимые новым постояльцем работы по ремонту, благоустройству или переоборудованию здания не должны превышать по цене ста дукатов. Позднее Тицианом был прикуплен соседний участок земли для расширения уже имеющегося сада.

Пока не наступило ненастье, в сентябре был осуществлен переезд в новый дом на Бири, для чего наняли четырехвесельную пеату — крупную баржу с командой грузчиков — и несколько гондол. Упаковкой домашнего скарба в баулы и сундуки руководил сам Тициан. Когда помогавшие со сборами соседские женщины вместе со знакомой Фаустиной, дочерью булочника, вынули из платяного шкафа нехитрые наряды Чечилии, он, почувствовав комок в горле, попросил их распорядиться этим добром по своему усмотрению. Упаковка и погрузка в мастерской всего скарба вместе с картинами, картонами, красками и мольбертами была поручена Джироламо Денте.

Настал момент расставания со старым жилищем. Тициан в последний раз обошел опустевшие комнаты на Ка' Трон, которые видели столько радости и печали. Он присел на прощание у очага в кухне, где так любил проводить с Чечилией тихие вечера. С улицы послышался зов грузчиков. С трудом сдерживая слезы, Тициан вышел и больше никогда уже сюда не возвращался, обходя стороной весь квартал.