Тициан Табидзе: жизнь и поэзия

В те годы Илья Эренбург писал в своей «Книге для взрослых»: «У человека, отдавшего себя искусству, нет биографии; даты рождения и смерти, встречи с людьми, радости и горести, — это только иллюстрации; текст — в стихах, в холстах, в масках актера…».

Биография Тициана Табидзе вбирает в себя и трагическую историю грузинского народа, и пути-перепутья европейской поэзии.

Это — и биография времени тоже, как оно отразилось в человеческой личной неповторимой судьбе.

ПОД НЕБОМ КОЛХИДЫ

Брату Галактиону

Двое братьев, ногти близнецы,
Там, в Орпири, мы выросли оба.
Там зарыты и наши отцы.
Да истлели, наверно, два гроба.
Там дома наши рядом стоят.
Мы в одной малярии горели
У разлива Риона в апреле,
И одни нас истоки поят.

Ты томишься по лаврам, а мне

Любо вспомнить о той стороне,
Слушать хриплую жалобу жабью
Или ржавое хлюпанье хляби.
Дилижанс, приближаясь, скрипит,
Чаландари бредет и вопит,
Босоногий певец, и проселок
Полон песен его невеселых.

Моя песня лишь отзвук глухой

Той трясины, где прошлое тонет.
То в ней волгий послышится вой,
То как будто бы колокол стонет.
Наши матери сгорбились, ждут,
И поминки справляют старухи.
Да соседи в проклятой округе
Никогда уже к ним не придут.

Перевод П. Антокольского

Орпири — западно-грузинское двуречье: родина Тициана Табидзе. Тицианом он стал — когда уже был поэтом; сначала его звали Титэ, мать и сестры всю жизнь называли его Титико. Он родился 2 апреля 1895 года в селении Шуамта.

Старший сын деревенского священника Юстина Степановича Табидзе, живой, впечатлительный мальчик, глазастый, светловолосый, с толстыми губами, которые складывались как-то особенно, если ему что-нибудь казалось обидно, — он краснел, когда при нем говорили неправду.

Очень добрый.

Может быть, слишком чувствительный ко всему.

Самый любимый — в большой, с невеликим достатком семье.

Он легко предавался фантазии: издали слышный, проезжающий по шоссе дилижанс — четверкой замученных лошадей запряженная колымага — представлялся ему длинным связанным зверем, бредущим в полях. Но чаще он среди бела дня скакал на коне рядом с Георгием Саакадзе, бился с персами насмерть, и раскрасавица дева ему воздвигала высокую башню в зарослях у реки…

Большая река струилась у самого дома. Холодные струи бесшумно бежали по рыжему каменистому ложу, слегка шелестели, обегая большие камни; и тихо качался вставший стеною камыш; и скользили вдали груженые хворостом плоскодонки.

Рион широко, двумя потоками расплеснулся по низкой равнине. По зеленым болотистым островам, высоко поднимая ноги, бродили цапли, и отовсюду звучали лягушечьи хриплые хоры.

Горы виднелись вдали, окружая болотистую равнину.

Весной, во время разлива, Рион приходил во двор.

О Рионе рассказывали легенды.

«Старики вели счет годам со времени чумы и большого наводнения на Рионе, когда разбушевавшаяся река несла разрушенные жилища, детские люльки и нырявшие в мутных волнах гробы из развороченных могил. Неделями выжидали, пока войдет в берега рионский потоп и остановится жуткий оползень», — писал в автобиографии Тициан.

Автобиографию дополняют стихи. В последние годы жизни он, как никогда прежде, много писал о детстве: это — россыпь живописных подробностей, и непосредственность быта, и отпечатки детских фантазий, и пронзительный деревенский воздух.