Титус Гроун

– Но, господин мой, – забормотал шеф-повар, мысленно прося все высшие силы поскорее помочь ему выбраться из страшной комнаты, – всего у нас насчитывается сорок больших подносов. Сорок, с вашего позволения…

– Ясно, ясно… А мышеловок сколько?

– Мышеловок… э-э-э-э… с десятка четыре тоже будет, осмелюсь сказать…

– А теперь ответь мне: сегодня в пять утра мышеловки проверялись?

– Разумеется, господин, проверялись. Кстати, в них были крысы и мыши. Только в одну никто не попался.

– А коты ловят мышей?

– Коты? Видите ли, ваше сиятельство, коты, они…

– По-моему, я поставил вопрос достаточно ясно. Итак, что насчет кошек? Куда дели попавшихся грызунов? Отдали кошкам?

– Не всех, ваше сиятельство, они не успели сожрать всех.

– В таком случае, Свелтер, ступайте и принесите мне одну, да пожирнее! Не стойте истуканом, или вы разучились выполнять приказания?

– Как? – обомлел Свелтер. – Вам – мышь?! Жирную? Я… я… я не…

– Угу! Угу! – Видимо, лорд Сепулкрейв в очередной раз возомнил себя филином.

– Да-да, я сейчас, я мигом, – зашелся от готовности шеф-повар, вдруг сообразив, что получил блестящую возможность ускользнуть от безумца, – мигом выберу вам грызуна пожирнее!

Свелтер пулей вылетел за дверь, и лорд Гроун, перестав угукать, перенес внимание на Флея:

– А вы, господин камердинер, будьте так добры – сходите в сад и наберите охапку сухих веток. Размер и форма значения не имеют. Думаю, вы догадались, что строят птицы из веток? Догадались или нет? Тогда в добрый час!

Флей испуганно вскинул на герцога выцветшие глаза. Взгляд лорда Сепулкрейва поражал полной бессмысленностью. Он был подобен чистому листу бумаги. Неужели этот человек еще способен что-то приказывать?

Неожиданно для самого себя Флей подхватил под мышки Фуксию и метнулся в коридор.

– Я должна вернуться к нему, я должна! – вскричала девочка, молотя камердинера кулаками в грудь.

Вместо ответа Флей издал странный звук, похожий на всхлипывание уходящей в жерло трубы воды.

Однако когда камердинер поставил Фуксию на ноги, она уже не порывалась обратно в комнату отца. Впрочем, Флей не возражал бы, если бы юная герцогиня вернулась – это, как он полагал, дело хозяйское. И потом, отец все-таки…

Фуксия резко вскинула голову:

– Флей, нам нужно срочно разыскать доктора. Со мной все в порядке, я пришла в себя. Нам нужно шевелиться. Да отпусти ты мою руку!

Только теперь камердинер заметил, что сжимает ладонь девочки. Сконфуженно освободив руку Фуксии, Флей отступил в сторону. А юная герцогиня уже нетерпеливо выглядывала в окно, мысленно удивляясь, почему мысль привести Прунскваллера не пришла ей на ум раньше. Девочка сорвалась с места и понеслась по коридору. Не успел Флей моргнуть, как ее каблучки дробно застучали по лестнице. Старик выглянул в окно – Фуксия уже стояла на пороге дома доктора, нетерпеливо дергая за шнурок колокольчика.

Удивленный Прунскваллер раскрыл окно и высунулся наружу:

– Ради всего святого, что случилось? Пожар? Свелтер помирился с Флеем? Из куриного яйца вылупился крокодил?

Фуксия, не замечая медика, продолжала дергать шнурок, а потом и вовсе забарабанила кулаками в дверь.

– А, – сказал доктор задумчиво, – твой визит, должно быть, связан с нашим пациентом? В чем дело? Или кто-то еще заболел? Кто этот человек? Он высокий или низкий, полный или худой, умный или безумный?..

– Да, да, вот именно! Доктор, скорее! Я потом все объясню, только выйдите!

– Понял! – коротко воскликнул Прунскваллер, захлопывая окно.

На выходе из жилого крыла появился Флей, в этот момент дверь дома доктора распахнулась, и тот вышел с небольшим кожаным саквояжем в руках. Ни слова не говоря, он схватил Фуксию за руку и бросился к крыльцу, на котором столбом стоял растерянный вконец Флей.

Фуксия привела Прунскваллера в коридор и остановилась, бросая на него вопросительные взгляды. Эскулап понял, что настал его черед брать быка за рога:

– Да перестань ты нервничать! Сядь и расскажи мне все, что произошло. Ничего не забудь – важна любая мелочь.

– Снова папа, – всхлипнула девочка, – с ним вообще происходит что-то неладное. Даже хуже, чем всегда… Доктор, теперь он представляет себя филином. Доктор, умоляю, помогите ему!

Доктор же смотрел в сторону незаметно подкравшегося Флея. Камердинер делал пальцами многозначительные знаки, стараясь изложить врачу канву последних событий и не обидеть при этом Фуксию. Наконец, уяснив положение вещей, Прунскваллер снова посмотрел на девочку:

– Так, возомнил, значит, себя филином… Очень хорошо… Требует мышей? И веток… Устроился на каминной доске… Ну что ж, характерные симптомы умопомешательства.

– Нет! – закричала Фуксия, не помня себя. – Он просто заболел! Заболел. Потому что сгорела его библиотека, с ним случился нервный срыв. Он болен, но не безумен! Ведь он и разговаривает спокойно, не вопит и не ревет. Доктор, помогите же!

– Вы оставили его в комнате? – поинтересовался медик, протирая очки кусочком сукна.

Фуксия, утирая слезы, молча кивнула.