Титус Кроу

Я не зря задал этот вопрос. Во-первых, передо мной предстал человек, выглядевший намного моложе того Титуса, который мне запомнился. Но он посмотрел на меня и наконец сумел усмехнуться. О да, это был Титус, хотя и выглядел так молодо, что сошел бы за моего брата!

— А… кофе в доме есть хоть немножко, де Мариньи? — с болью простонал Кроу. — О, может быть… о… и стаканчик бренди найдется?

Но тут его глаза закатились, плечи поникли, и он со вздохом лишился чувств у меня на руках.

4. Вселенная — в наших руках! ( Из записных книжек де Мариньи )

К утру Кроу ненадолго пришел в себя — ровно настолько, чтобы сделать пару глотков кофе, после чего он снова погрузился в глубокий сон. Страдал он только от слабости — в этом я был уверен, поскольку позвонил одному врачу, который так же был доктором богословия. Сделал я это сразу после того, как Кроу отключился у меня в кабинете. Врачом этим был не кто иной, как преподобный Гарри Таунли — друг, доверенное лицо и бывший сосед Кроу в прежние времена. Теперь Гарри вышел на пенсию. Несколько месяцев его не было в стране, вернулся он совсем недавно, поэтому ничего не знал о моем выдающемся возвращении, а узнал только тогда, когда я поднял его звонком с кровати. Последнее, что Гарри помнил обо мне и Кроу, было связано с ночью десять лет назад, когда он из окон своего дома видел так называемую «локализованную» бурю с грозой, в результате которой разрушился до камешка Блоун-Хаус и, как думал Гарри Таунли, мы оба погибли такой ужасной смертью, что от нас не осталось ни следа.

Поэтому мой звонок шокировал старенького врача вдвойне. Ведь его не просто попросил о помощи человек, которого он имел полное право считать мертвым, — этот человек попросил его оказать помощь второму мертвецу! Однако по моему голосу Гарри сразу понял, что дело безотлагательное и что его не просто разыгрывает какой-то мрачный шутник. Только после того, как врач самым тщательным образом осмотрел лишившегося чувств Кроу и мы уложили его на удобную гостевую кровать, я заметил удивление в глазах старика. Конечно же, я спросил его — что не так.

— Ведь я знаком с Кроу много лет, — сказал Гарри. — И вряд ли он мог бы сделать что-то такое, что могло бы меня удивить. Но на этот раз, ну… — Он покачал головой.

— Ну говорите же, — поторопил я его.

— Так вот… — протянул Гарри. — Во-первых, позвольте заверить вас в том, что нет никаких сомнений в том, что это именно он. Это Титус Кроу. Тем не менее кое-где на его теле должны быть кое-какие отметины, а их нет. Я помню некоторые маленькие шрамы, но они словно бы исчезли. Для того чтобы проделать такую блестящую работу, потребовался бы самый талантливый пластический хирург в мире, да и то ему пришлось бы полжизни трудиться над этим! И это только начало. Он стал… моложе!

— И мне так показалось, — кивнул я. — Но как такое возможно?

— Понятия не имею. — Гарри озадаченно посмотрел на меня. — Не понимаю, как это может быть. Могу лишь сказать, что перед нами тело мужчины, скажем, лет тридцати восьми. Он где-то словно бы потерял четверть века. Да и это еще не все. Остальное полностью…

Он покачал головой, не находя слов.

— Остальное? — спросил я.

— Где вы были вдвоем и чем занимались?

Я пожал плечами.

— Я не был нигде… или точнее, никогда!

— Как это?

Я помотал головой.

— Трудно объяснить. Просто меня не было здесь, вот и все. Что касается Кроу, не спрашивайте меня, где он побывал. Если я выскажу вам свои предположения, вы меня сумасшедшим посчитаете. Но я честно и откровенно считаю, что теперь, когда он возвратился, он бы желал, чтобы мы с вами сохранили место его пребывания в тайне.

Гарри кивнул.

— На меня можете рассчитывать: я никому ничего не скажу про сегодняшнюю ночь. И я не любопытен. Вы не обязаны мне ничего рассказывать.

— Хорошо, — кивнул я. — Но есть кое-что, что я хотел бы знать. Что такого фантастического вы обнаружили при осмотре Кроу?

— Его сердце, — ответил Гарри после секундных раздумий.

— Его сердце? А что не так с его сердцем?

— О, ничего дурного, — ответил старый доктор, надев пальто и направившись к выходу из дома. — Вы сами разве не заметили, что у него пульс не прощупывается?

Ах, эта пресловутая английская сдержанность!

— Не прощупывается пульс? — крикнул я вдогонку Гарри. — Господи, но если его сердце не работает, тогда…

— Господи? — бросил Гарри через плечо, обернулся и нахмурил брови. — Да, наверное, Господь имеет к этому какое-то отношение, но кто сказал, что у Кроу сердце не работает? Оно определенно работает, и притом прекрасно, но оно не бьется! Оно жужжит — урчит у него в груди, словно довольный котенок. А вернее — словно превосходно смазанная машина!

Доктор, безусловно, был прав. Как только он ушел, я вернулся к спящему Кроу и несколько минут простоял рядом с ним, глядя на него. Дышал он вроде бы совершенно обычно, и температура у него тоже была нормальная, но стоило мне прижать руку к его груди… да, точно! Его сердце урчало, как говорится, «словно превосходно смазанная машина»!