Титус Кроу

«Наука, которой владело большинство Верховных, была и всегда будет Путем Света, бесконечно узнаваемым во всем Времени, Пространстве и всеми Ангелами, как любезным для Всевышнего. Некоторые из богов, однако, имевших мятежную натуру, предпочли отрицать Волю Большинства. Они отвергли свою бессмертную Свободу в Бесконечности и избрали для себя Путь Мрака, и были изгнаны в подобающие места в Пространстве и Времени. Но даже в Изгнании Темные Боги бунтовали против Верховных, посему тем, кто идет Тропою Света, следует держать их Вне всяких Знаний и накладывать некие узы на их Разум через Страх перед Путем Света. А в их телах следует заложить запрет плодиться и размножаться, дабы наказание за грехи отцов передавалось в вечности к детям и детям детей во веки веков, иначе Время станет таким, каким было прежде, когда падут все препоны, и звезды, и живущие на них, и пространства между звездами, и живущие там, и все Время, и все Ангелы будут соблазнены, обмануты и уведены в вечную ночь по Тропе Тьмы, когда Великое Все исчезнет и станет едино, и явится Азатот в своей сияющей славе, и вновь начнется Бесконечность…»

Дочитав фрагмент до конца, Кроу немного помолчал, а потом сказал:

— Часть отрывка, конечно, к нашей ситуации отношения не имеет, но в целом, я думаю…

— Почему ты мне ничего не сказал об этом сразу, как только я приехал? — прервал его я.

— Ты не был к этому готов, дружище, — невесело улыбнулся Кроу. — Да и теперь вряд ли готов.

Я немного подумал.

— Значит… на самом деле, ты хочешь сказать, что такого понятия, как «сверхъестественное», не существует?

— Вот именно!

— Но ведь ты сам так часто употреблял это слово — и не так давно, в его общепринятом понимании.

— Исключительно по привычке, Анри, а также из-за того, что твое мироощущение пока что допускает такое использование этого понятия. Так что пока мы можем применять это слово, как прежде, — пока оба не привыкнем к нему.

Я покачал головой, задумался.

— Магия Старших Богов была чем-то вроде научной психиатрии, — медленно проговорил я. — Знаешь, Титус, мне проще принять чужеродное понятие, чем сверхъестественное. Понимаешь? Ведь все очень просто сводится вот к чему: к тому, что объединенные силы зла, то бишь Великие Древние, — не более чем инопланетные существа или силы, против которых потребуется применить инопланетное оружие.

— Ну… в общем и целом так. Нам придется сразиться с этими тварями с помощью оружия, оставленного нам Старшими Богами. Заклятиями и песнопениями — научно имплантированными ментальными и генетическими блоками — силой пентаграммы, но, большей частью, знанием о том, что они не сверхъестественные, а просто чужеродные, инопланетные силы.

— Но погоди, — вмешался я, — как же все-таки быть со «сверхъестественными» событиями, в самых разных вариантах, с которыми мы сталкивались в прошлом? Они тоже были вызваны…

— Да, Анри. Я вынужден признать, что все обстояло именно так. Все подобные происшествия уходят корнями в древнейшую науку Старших Богов, во времена до начала времен. Ну, так что ты теперь скажешь, де Мариньи, — ты со мной или?..

— Да, — ответил я без малейших колебаний, поднялся и крепко пожал протянутую руку друга.

5. Злобный разум ( Из записных книжек де Мариньи )

Из Блоун-Хауса я в тот вечер ушел очень поздно, но по крайней мере я уяснил (по какой-то пока еще довольно смутной причине) стоящую перед собой задачу. Кроу не был со мной снисходителен. Он всегда давал мне трудные поручения, но я знал, что в этом случае он взвалил самую большую часть работы на свои плечи. Так случилось, что мне не суждено было начать работу по той части задачи, которая была поручена мне. Поэтому не имеет никакого смысла переходить к подробностям.