Читаем Тюдоры. Любовь и Власть. Как любовь создала и привела к закату самую знаменитую династию Средневековья [litres] полностью

Тюдоры. Любовь и Власть. Как любовь создала и привела к закату самую знаменитую династию Средневековья [litres]

Возможно, именно в этом кроется одна из причин нашей очарованности Тюдорами: мы узнаем в них эту до боли знакомую игру, только сыграна она до последнего, фатального предела. Но изучение куртуазного кодекса также может помочь нам (особенно женщинам) понять немало собственных глубинных установок. Романтическое заблуждение, у которого мы до сих пор в плену, предлагало женщинам власть в эпоху, когда на самом деле у них ее не было и в помине. Но эта власть – смертельная ловушка.

Если у мужчины было право действия и свобода выбора, то женщине полагалось быть пассивным идеалом. И хотя в парадигме куртуазной любви разделение женщин на «мадонн и блудниц» упразднялось, женщина все равно считалась либо целью, либо наградой, либо богиней, либо уже обретенным, доступным трофеем. То есть вещью одноразового употребления. Анна Болейн не стала последней из тех, кто обнаружил, что ее образ меняется от одного к другому, во время романтической истории со своим известным возлюбленным. И сегодня, когда мы подвергаем сомнению многие наши установки об отношениях между полами, именно в этой сфере необходима общественная дискуссия, причем чем скорее, тем лучше. Система романтической любви, которая, казалось, подтверждала право женщины на физическую неприкосновенность, в конце концов привела к нормализации «символического» сопротивления (которое в итоге нам предстояло преодолеть) как части куртуазной игры. Тщательно исполненный спектакль отказа дамы становится просто одним из ходов на игральной доске.

В то время я не могла этого знать, но, когда киношники начали работать над своими магическими иллюзиями о Гвиневре и Анне Болейн, Жермен Грир[13] работала над книгой «Женщина-евнух». Феминистки середины и второй половины XX века, по-видимому, считали важным исследовать тему куртуазной любви во всей ее сложности. В главе «Миф среднего класса о любви и браке» Грир отмечает, что «не так давно господствовало совершенно иное представление о любви, не только отличное от добрачного ухаживания, но и совершенно враждебное браку».

Я родилась в 1960-е годы, с которыми так прочно ассоциируется феминизм Грир, и принадлежу к поколению, которое выросло, зная, что наши матери боролись за право сказать «да». За право быть теми, кто задает вопросы. Чего не хватало нам, так это права сказать «нет»: проблема, к которой только в наши дни удалось подступиться движению #MeToo. Мировоззрение, которое дотянулось до нас сквозь века, со времен зарождения куртуазной любви, казалось, было в состоянии вернуть нам это право, хотя цена могла оказаться весьма высокой.

Несмотря на то, что главной целью куртуазного искательства обычно провозглашалась дама, ее линия как самостоятельного персонажа могла быть поразительно неразвитой. А все, что позиционирует женщину главным образом как объект сексуального влечения, или «сексуальный объект», создает климат, в котором может иметь место сексуальное насилие[14].

В книге «Придворный», вышедшей в эпоху Тюдоров, Бальдассаре Кастильоне утверждал, что женщина должна «придерживаться некой трудной середины, словно составленной из вещей противоположных, доходя в точности до некоторых границ, но не переступая их»[15]. Сегодня каждое дело об изнасиловании на свидании показывает, насколько трудным остается поиск этой середины по сей день. Стоит ли удивляться, что мощный натиск таких неоднозначных напутствий сбивал с толку впечатлительных девушек?

Один из друзей молодости принцессы Дианы Спенсер рассказывал, что в 1970-е она без конца просила его возить ее на машине вокруг Букингемского дворца. Она говорила, что было бы очень здорово выйти замуж за принца Чарльза, «как Анна Болейн или Гвиневра». То, что уровень образования леди Ди был весьма ограниченным, – это известный факт, но могла ли она не знать, как кончили эти двое? Одной отрубили голову, другая балансировала на грани между сожжением на костре и заточением в монастырь. Скорее всего, Диана все-таки это знала, но все равно видела в них фигуры, чье мифическое влияние придавало им определенное могущество. Кто бы наставил тогда на путь истинный бесцельную, но не лишенную амбиций молодую девушку… Вероятно, мы с ней, принадлежа к одному поколению, просто смотрели одни и те же фильмы.

Любопытно, что Гвиневра наравне с Анной Болейн – главные героини моей истории. Это были женщины, которые отказались оставаться на вторых ролях.

Дил, графство Кент,

январь 2021 года