Тюдоры. «Золотой век»

Во время мессы в Университетской церкви Оксфорда Томас Кранмер, бывший архиепископ Кентерберийский, поднялся на кафедру и перед лицом всех собравшихся сказал, что повинуется королеве, ибо таков его долг как христианина. Именно так и начиналась его написанная и заранее представленная комиссии речь – но вот дальше он отклонился от текста. Он отрекся от всех своих покаянных речей и сказал, что все это была ложь, вызванная тем, что он отчаянно боялся смерти и мук. Но теперь он их не боится и в пламени костра сам протянет свою правую руку в самый жар, чтобы она, писавшая гнусную ложь, сгорела там дотла. Что до Папы Римского и его авторитета, то на этот счет Томас Кранмер нашел слова, выражавшие его истинные мысли:

«Антихрист, я отрицаю тебя, врага Христа-Спасителя, и отрицаю все твои гнусные лжеучения…»

Удивительное дело – его прервали не сразу, настолько потрясены были слушатели. Но дальше, конечно, власти решительно вмешались.

Томас Кранмер, нераскаявшийся ересиарх, был публично сожжен на костре.

Он кричал, что видит Господа и стоящего рядом с ним Иисуса Христа, и, согласно легенде, выполнил свое обещание и сунул правую руку, подписавшую ложь из страха перед слугами Антихриста, в самый жар пожиравшего его тело огня.

II

Трудно сказать, что именно произошло с несчастным Томасом Кранмером. Едва ли даже самый неистовый экстаз может подвигнуть сжигаемого заживо человека на какие-то сознательные действия. Два его предшественника на пути мученичества, епископы Ридли и Латимер, встретили смерть по-разному – одному из них посчастливилось задохнуться, но второму не повезло, и он промучился на медленном огне чуть ли не час, потому что дрова в предназначенном ему костре почему-то горели плохо.

Но с точки зрения пропаганды происшедшее с ним стало для правительства королевы Марии настоящей катастрофой.

Все дело борьбы с наследием Реформации оказалось глубоко скомпрометированным – примас Церкви Англии был сожжен за то, что следовал правилам, установленным в качестве закона сначала королем Генрихом VIII, а потом – королем Эдуардом VI. И сделано это было по решению суда под юрисдикцией Папы Римского, и королева не помиловала осужденного, как ожидалось, а привела приговор в исполнение. Ей сразу припомнили все – и то, что она так и не родила наследника, и то, что ее муж – испанец, и то, что она католичка.

Интересно, что никаких выводов из пропагандистского провала дела с казнью Томаса Кранмера она не сделала. Казни продолжались, и всего она спалила около 300 человек, включая и женщин, «…упорствующих в своих заблуждениях еретичек…». Много шума наделал случай с еретиком, которого толпа отбила у палачей и выхватила из еще недостаточно разгоревшегося огня живым. Местный шериф счел за благо не устраивать скандала и сказал собравшемуся народу, что будет лично «…молить королеву о милосердии…», – и на этих условиях ему позволили поместить обожженного еретика под замок.

Королева выслушала доклад – и повелела наказать шерифа за неповиновение, а еретика сжечь вторично, на этот раз привязав его покрепче и окружив место казни более внушительной стражей. Результаты ее «…твердости и решимости…» нетрудно предсказать – делу контр-Реформации был нанесен удар, по силе мало чем отличающийся от того, что случился после «…публичного покаяния…» Томаса Кранмера.

Может быть, повторения такой ужасной ошибки Марии Тюдор и удалось бы избежать – но обстоятельства сложились так, что ей пришлось полагаться только на собственное суждение. Ее канцлер, Стивен Гардинер, умер в ноябре 1555 года. Кардинал Поул был целиком поглощен делами по восстановлению церковных семинарий и школ, разрушенных в годы Реформации, здоровье его становилось все хуже, и помогать королеве в земных делах ему было все труднее и труднее.

А ее супруг, дон Филипп, покинул Англию еще в октябре 1555 года – «…неотложные дела призывают меня на континент…», как он сказал своей безутешной жене на прощанье.

Они оба знали, что он вряд ли вернется.

Королева Мария весной 1555 года обьявила, что беременна, – и новость вроде бы была подтверждена учеными докторами. В Лондоне даже отслужили традиционный благодарственный «Te Deum» – но беременность оказалась ложной.

К концу июня иссякла последняя надежда на зачатие наследника престола – и дон Филипп заторопился в Нидерланды, к отцу. И в результате стала королева Мария править так, как умела – а она не умела…

Ее хорошие стороны – лояльность к делу, которое она считала справедливым, верность друзьям и близким, стойкость и нежелание отступать даже перед лицом серьезных препятствий – обернулись против нее. Отречение от своих убеждений, ожидавшееся от Томаса Кранмера, могло бы стать триумфом для дела католицизма, но обернулось колоссальным провалом – и случилось это только из-за некомпетентности самой королевы.