Тюдоры. «Золотой век»

«…Ставить женщину на любой руководящий пост над любой областью, нацией, городом отвратительно, противоестественно, богохульно, это наиболее всего противоречит Божьей воле и здравому порядку и в конечном счете извращает хороший порядок, все добро и справедливость…»

И только уже опубликовав свою работу, он узнал, что на престол Англии взошла молодая и расположенная к протестантам королева Елизавета. Джон Нокс был не только проповедник, но и политик. Он, конечно, не мог знать русского языка, но в данном случае начал действовать в точности по русской поговорке.

Он решил, что надо «…разворачивать оглобли…».

II

Нокс написал Уильяму Сесилу письмо, в котором предложил следующую комбинацию: он, Нокс, берется объявить Елизавету исключением из сформулированного им правила о вредоносности правления жанщин и сделает это на том основании, что и в Ветхом Завете упоминается пророчица Дебора, «…наставленная самим Господом в том, как ей повести избранный Им народ к спасению…». А в обмен пусть королева Елизавета разрешит ему въезд в Англию.

Королева отказала.

У нее с Джоном Ноксом имелись принципиальные разногласия. Она, собственно, не отрицала того, что женщины, как правило, не правят, и не водят войска, и не заседают в суде и в Парламенте. Но коли Божья воля по ведомым лишь Господу причинам сделала так, что бремя власти пало на слабые женские плечи, значит, так тому и быть. Елизавета Первая не соглашалась быть королевой в силу того, что она «…защищает правое дело…».

Нет, нет и нет – она была королевой по праву рождения, и всякий, кто сомневался в этом, был ей не друг, а враг.

В общем, Джон Нокс отправился не в Англию, а в Шотландию.

11 мая 1559 года он произнес в церкви Св. Иоанна в Перте такую проповедь «…о губительности идолопоклонства и незаконности правления королевы-регентши Марии де Гиз…», что в городе начался мятеж. К нему вскоре примкнули влиятельные люди, и восставшие вскоре захватили Эдинбург. На следующий день после этого знаменательного события случилось другое, пожалуй, еще более знаменательное: король Франции, Генрих Второй, был смертельно ранен на турнире[26].

16-летняя королева Шотландии, Мария Стюарт, была замужем за принцем Франциском, наследником французского престола, и после смерти короля Генриха Франция и Шотландия становились чем-то вроде единого государственного организма.

Молодая чета – Франциск Второй и его жена, Мария Стюарт, – становились королем и королевой Франции и Шотландии. Союз «и», стоящий между названиями двух королевств, весил очень много. Положим, королю Франциску Второму было всего 15 лет, но ему было на кого положиться. Во Франции дела правления взял в свои руки дядя Марии Стюарт, брат ее матери – герцог де Гиз. Он был лучшим из французских полководцев – Кале в свое время взял именно он. Понятное дело, следовало ожидать французской интервенции.

Спасения можно было чаять только от Англии, и Джон Нокс воззвал к помощи королевы Елизаветы. В обычных обстоятельствах она не шевельнула бы и пальцем – но обстоятельства не были обычными. Представлялся шанс убрать французскую угрозу с северной границы Англии – и уже в июле 1559 года Уильям Сесил начал оказывать помощь шотландским протестантам, как он говорил: «…сперва словами, потом – деньгами, а потом, если будет надо, и оружием…»

Королеву Елизавету он убедил довольно быстро – то, что принципы и интересы не всегда совпадают, и то, что интересы, как правило, важнее принципов, она понимала не хуже своего многоумного советника. Но действовать надлежало осторожно – с Францией существовал договор, в котором была и статья «…о неоказании помощи мятежникам…».

Так что деньги в Шотландию переправляли в виде золотых монет французской чеканки, иметь дело с Джоном Ноксом королева отказалась, и ставка была сделана на графа Аррана. Он, правда, долго жил во Франции, но он набрался протестантских идей от женевских проповедников.

Сесил посчитал, что на него можно рассчитывать.

III

Послом Елизаветы в Париже был сэр Николас Трокмортон – тот самый, который доставил ей кольцо, снятое с пальца скончавшейся королевы Марии. Понятное дело – послом он стал не только по этой причине. Он был родственником Катерины Парр, в доме которой после смерти Генриха Восьмого подрастала принцесса Елизавета, и все, кто был близок к ее мачехе, пользовались ее расположением.

Сэр Николас был убежденным протестантом.