Тюдоры. «Золотой век»

Глава 21 Порывы страсти и их политические последствия

I

Инструкции, отправленные г-ну Рэндольфу, английскому послу при дворе королевы Шотландии Марии Стюарт, не могли быть яснее: он должен был настаивать на том, чтобы королева Мария в качестве своего будущего супруга избрала какого-нибудь достойного англичанина. В качестве такого достойного человека ей предлагался лорд Роберт Дадли. С точки зрения королевы Елизаветы, такой брак имел бы три значительных преимущества, и одно из этих преимуществ она даже представила королеве Марии, сообщив ей, что «…лорд Роберт – человек, которому она вполне доверяет…».

Об остальных своих соображениях на эту тему королева Елизавета не написала, но они весили в ее глазах немало – во-первых, она хотела пресечь все слухи о том, что лорд Роберт Дадли ее любовник, и она сама собирается за него замуж, во-вторых, она не собиралась выходить замуж за лорда Дадли, но ей хотелось его чем-нибудь утешить, и титул консорта королевы Шотландии казался ей подходящим утешением.

Конечно, все вышесказанное нуждается в объяснениях.

Ну, само по себе, сосватать мужа королеве Марии было вовсе не беспардонным вмешательством в личную жизнь постороннего человека, как показалось бы нам теперь, а вполне нормальным политическим ходом того времени. Государства в ту пору были неотличимы от личности государей, а государи устраивали свои союзы, скрепляя их матримониальными узами, и саму королеву Елизавету в то время, когда она писала Марии Стюарт о «…достойном англичанине, лорде Роберте Дадли…», сватали за сына императора Фердинанда, эрцгерцога Карла.

Куда большие сомнения вызывала предлагаемая кандидатура. Как-никак Роберт Дадли был вовсе не английским принцем, а всего-навсего одним из подданных Елизаветы. Кроме того, о том, что он ее любовник, в Лондоне не говорил разве что ленивый. Об этом писали к своим дворам все иностранные послы, хотя многие из них и допускали, что отношения лорда Роберта и королевы Елизаветы все-таки не переходили некую черту. Где именно эта черта проходила – вопрос, конечно, занятный. Но вот ответить на него с достаточной точностью могли бы только два человека – сам лорд Роберт и королева Елизавета.

На людях они вели себя следующим образом – Роберт Дадли демонстрировал глубокую, всепоглощающую страсть, которую он выражал смело и свободно. Королева же, дозволяя ему ухаживать за собой, отвечала на все его порывы хохотом и самым искренним весельем, охотно танцевала со своим пылким кавалером, обменивалась с ним и шутками, и подарками, случалось, оставалась с ним наедине – но дальше дело не шло, и все ограничивалсь только флиртом.

Причем и порывы безответной любви, и дразнящие намеки королевы делались публично, в присутствии даже иностранных послов. Иллюстрацией этого положения мог бы послужить такой случай: самым удобным способом передвижения в Англии были гребные суда, ходившие по Темзе, и вот однажды, находясь как раз на таком судне, Роберт Дадли, в очередной раз признавшись в своей неистовой любви к королеве Елизавете, предложил присутствующему тут же испанскому послу повенчать их – прямо на месте и немедленно. На вопрос королевы, что он об этом думает, посол сварливо сказал, что согласился бы на такое предложение, если бы Елизавета отправила в отставку сэра Уильяма Сесила и обратилась к истинной вере – и к советникам, более достойным, чем ее теперешний канцлер.

Почему лорд Дадли, пусть даже и в шутку, предположил, что у посла Испании есть полномочия на то, чтобы освятить брачную церемонию, я не знаю. Но вот в том, что посол сказал не все, что он подумал, можно быть уверенным. Роберт Дадли, делая предложение королеве Елизавете, был человеком свободным от брачных уз – он овдовел еще в 1560 году. Леди Дадли, урожденная Эми Робсарт, внезапно умерла в собственном доме – Эми была найдена лежавшей у подножия лестницы со сломанной шеей. Свидетелей ее падения не нашлось – почти все слуги были отпущены на ярмарку. Случилось это в отсутствие ее супруга, но управляющий, посланный им, был на месте. Королева назначила расследование, и виновных в смерти леди Дадли искали долго и старательно. Ничего подозрительного не обнаружили. Тем не менее многие были уверены, что убили ее по поручению ее мужа. Еще в Риме уголовное расследование исходило из принципа: «Is fecit cui prodest».

«Сделал тот, кому выгодно».

II