Тюдоры. «Золотой век»

20 ноября в соборе Рипона была торжественно отслужена месса – впервые за многие годы в Англии в присутствии множества людей открыто прошло католическое богослужение. Войско графов уже составляло 1700 кавалеристов, и около 4000 довольно дезорганизованной пехоты. Восставшие ожидали помощи из Нидерландов – утверждалось, что герцог Альба уже грузит пушки на свои корабли и что его бесстрашные ветераны вскоре прибудут в Англию и «…обнажат свои мечи в защиту старой веры…». Был организован рейд к замку Татбери (Tutbury), где содержалась Мария Стюарт – но ее загодя перевели подальше на юг, в Ковентри, никакой испанской высадки не было и в помине, и восстание начало угасать, даже еще и не встретившись с королевским войском. В середине декабря бегство стало повальным. Граф Уэстморленд сумел бежать морем и добрался до ставки Альбы в Брюсселе. Его имения были конфискованы. Граф Нортумберленд бежал сушей в Шотландию. Его выдали в Англию в порядке любезности, но все-таки за деньги. Взнос в 2000 фунтов стерлингов был уплачен из казны.

Графу отрубили голову на рыночной площади в центре города Йорка.

По северу прошла волна репрессий. Все, кто был уличен в участии в восстании, делились на две категории: на людей с собственностью и на тех, с кого взять было нечего. Неимущих вешали сразу – их набралось около семисот, – а остальных было велено судить. Дело было не в милосердии, конечно, а в том, что по закону обвинение в государственной измене влекло за собой конфискацию имущества. Королева Елизавета была скуповата, в вопросы ведения бухгалтерии вникала самолично и совершенно не желала разоряться даже на такой вещи, как подавление восстания. Поэтому войска были распущены почти сразу, и проведение облав было возложено на «…лояльных подданных Короны…», которые получали некую долю конфискованного.

Она, собственно, и сэру Уильяму Сесилу говорила, что в деле морского противоборства с Испанией лучше полагаться на усилия частных лиц вроде Хокинса – они снаряжают свои эскпедиции за свой счет, кровно заинтересованы в успехе и ничего не стоят королевскому казначейству.

Королева твердо стояла за самоокупаемость и деловой подход – даже на войне.

IV

Герцога Норфолка арестовали сразу по приезде в Лондон – не зря все-таки графиня Уэстморленд находила его простоватым. По-видимому, он чувствовал себя не особенно виноватым, но графиня понимала государственные дела получше и считала, что нельзя оказаться замешанным в заговор только слегка. Интересно, что мудрый сэр Уильям Сесил с ней не согласился и подготовил специальный меморандум[38] для королевы по делу Норфолка, в котором он доказывал, что герцога надо отпустить.

Дело в том, что уже 8 октября 1569 года он оказался в Тауэре, где его разместили в тех же камерах, где когда-то, еще при Генрихе VIII, сидел его дед, – и Совет под руководством сэра Уильяма считал, что длить заключение Норфолка совершенно ни к чему.

Королева Елизавета совет сэра Уильяма отвергла. У нее уже были на руках кое-какие документы, связанные с делом, и она полагала, что речь идет о глубоком заговоре с целью посадить на трон Англии Марию Стюарт. Так что она устроила своему первому министру сцену: и герцог Норфолк был предатель и изменник, и «…эта женщина…», Мария Стюарт, несомненно, злоумышляла вместе с ним с целью лишить ее, королеву Елизавету, и ее трона, и самой ее жизни – а теперь еще и Совет заступается за них обоих! Наверное, советники не хотят ссориться с будущими наследниками престола Англии? «Хорошо же! – кричала королева. – Я казню Норфолка своей властью, не спрашивая мнения моих советников!»

После чего она упала в обморок.

Ну, что сказать? Поведение Елизаветы было очень необычным для нее, но, в общем, довольно понятным. Мария Стюарт в отсутствие детей у самой королевы Елизаветы была ее законной наследницей, поскольку относилась к числу потомков Маргариты Тюдор, старшей сестры отца Езлизаветы, короля Генриха. Она к тому же была рождена в законном браке, успела побывать на троне Франции, и хотя и отреклась от шотландского престола, в случае смерти Елизаветы права Марии Стюарт на ее трон были бы неоспоримы. А то, что она в данный момент находилась как бы в заключении, опасности не снимало. В конце концов, сама Елизавета жила под подозрением в покушении на престол своей сестры, Марии Тюдор, – и сумела пережить ее.

А поскольку в письмах к Норфолку Мария Стюарт писала, что будет жить вместе с ним и умрет вместе с ним, а к подписи добавила «…верна вам до самой смерти…»[39] – то сильные чувства королевы Елизаветы I довольно понятны. И тем не менее, несмотря ни на что, она не казнила герцога Норфолка.

Ему отрубили голову только в 1572 году, после того как он оказался замешан в заговоре Ридольфи.

V