Тюфяк

Масуровой только что перед приходом Феоктисты Саввишны рассказала горничная, что случилось у Бешметевых. Она встревожилась и хотела послать за братом.

- Матушка, что это у ваших-то наделалось? - начала прямо Феоктиста Саввишна. - Я сейчас от них, Юлия Владимировна в слезах, Павел Васильич огорчен, - и не видала его. Говорят, он совсем хочет уехать в деревню, а супругу оставить здесь. Сами посудите - ведь это развод, на что это похоже? Мало ли что бывает между мужем и женою, вы сами по себе знаете. А ведь вышло-то все из пустяков. Вчерась поехала кататься с этим вертопрахом Бахтиаровым.

Лизавете Васильевне было очень неприятно, что происшествие это знала уже и Феоктиста Саввишна, но делать было нечего.

- Я ничего хорошенько не слыхала, - отвечала она, - это, верно, какие-нибудь пустяки.

- Какое, матушка! Я сейчас от них, - возразила Феоктиста Саввишна, Юлия Владимировна со слезами просила меня пересказать вам. "Вы знаете, говорит, как я люблю и уважаю сестрицу; я бы сама, говорит, сейчас к ней поехала, да не могу - очень расстроена. Попросите, чтобы она поговорила брату не делать этого. Ну, уж коли ему так хочется ехать в деревню, можно ехать вместе".

- Если брат думает ехать в деревню, то, конечно, поедет с женой, отвечала Лизавета Васильевна.

- В том-то и дело, что хотят ехать одни; это-то и беспокоит Юлию Владимировну. Пошлите-ка за ним, родная, да поговорите с ним. Я бы ему сама сказала, да мое дело стороннее, как-то неловко. Я вот хоть тут за ширмами посижу, а вы ему поговорите.

- Когда же он хочет ехать?

- Да сегодня в ночь или завтра утром.

Лизавете Васильевне самой хотелось видеться с братом, но только без Феоктисты Саввишны. С другой же стороны, она знала, что госпожу Пономареву отклонить от какого бы то ни было дела, в котором она уже приняла участие, не было никакой возможности, а потому ограничилась только тем, что отослала сваху в мезонин к детям и тотчас же послала за братом. Прошел час, другой, третий - Павел не являлся. У деятельной Феоктисты Саввишны недостало терпения дожидаться, и потому она, отправившись, куда ей было нужно, обещала вечерком непременно забежать.

Часу в третьем пришел Павел.

Несколько минут брат и сестра молчали.

- Ты, братец, поссорился с женой? - спросила, наконец, Елизавета Васильевна.

Павел молчал.

- Ты не огорчайся, друг мой, - мало ли что бывает в семействе? Я с моим благоверным раза три в иной день побранюсь. Правда ли, что ты хочешь один ехать в деревню?

- Да, я сегодня в ночь еду.

- Один?

- Один.

- Не делай, братец, этого - это грех. Ты мужчина - должен быть великодушен.

- Я могу великодушно простить слабость, но никогда - порок.

- Но отчего же прощает мне мой муж?

- Какое сравнение!

- Одно и то же. Я также любила другого человека.

- Не говори мне этого, Лиза. Ты ангел.

- Хорошо, я не буду говорить, только дай мне слово ехать с ней вместе в деревню. Как хочешь понимай ее сам, но общественно ее бесславить ты не имеешь права, потому что сам женился на ней против ее воли.

Последние слова, кажется, очень поколебали решимость Павла.

- Мне трудно с ней жить, Лиза. Я теперь ее очень хорошо понял и больше не могу ее любить.

- Не говори, брат, - все время. Ты прежде ее любил, теперь не любишь, а после опять будешь. Так же и она прежде тебя не любила, а теперь полюбит. Поверь, мой друг, в браке связует нас бог, и этими узами мы не можем располагать по собственному произволу.

- Лиза, вели мне дать вина, мне очень грустно, - прервал вдруг Павел.

Лизавета Васильевна посмотрела с удивлением на брата и велела, впрочем, подать вина. Бешметев залпом выпил целый стакан.

- Целый год я приносил этой женщине жертвы, - начал он, - целый год она ничего не видела и не понимала; даже теперь, я уверен, она не раскаивается, а вот еще ты хочешь, чтобы я принес ей новую жертву.

- Не для нее, брат, но для меня - я тебе советовала жениться, и на моей совести ваше счастье.

- Я действительно неправ, - продолжал Павел, - что женился наобум, не понимая ничего; но теперь я ее знаю. Вот что она такое, выслушай меня, Лиза: она необразованна, дурного характера, не любит, даже терпеть не может меня и, тяжело сказать, развратна. Должен ли я жить с ней?

- Должен. Мало этого, ты должен ее исправить: на твое попечение она отдана богом. Еще раз прошу тебя - прости ее и не оставляй.

- Изволь, Лиза, но только здесь я не могу оставаться: мне стыдно стен.

- И не оставайтесь, сегодня же поезжайте в деревню.

- Но я не могу с ней говорить.

- И не говори. Я ей напишу или велю сказать. Когда ты думаешь выехать?

- Завтрашний день.

Брат и сестра расстались.

Не более как через полчаса после ухода Павла явилась к Лизавете Васильевне Феоктиста Саввишна и, к удивлению своему, услышала, что у Бешметевых ничего особенного не было, что, может быть, они побранились, но что завтра утром оба вместе едут в деревню. Сваха была, впрочем, опытная женщина, обмануть ее было очень трудно. Она разом смекнула, что дело обделалось, как она желала, но только от нее скрывают, чем она очень оскорбилась, и потому, посидев недолго, отправилась к Бешметевой.