Тюльпанная лихорадка

«Петер. Я тебя очень люблю, Ян. Поэтому хочу предложить одно выгодное дельце. Делаю это бескорыстно, из чистой дружбы.

Ян. Слушаю внимательно, дорогой.

Петер. У меня есть луковица тюльпана „арлекин“. Это очень красивый сорт и вдобавок очень ходовой на рынке.

Ян. Но я же никогда в жизни не занимался цветами. У меня и сада-то нет.

Петер. Ты ничего не понимаешь. Прошу тебя, выслушай меня внимательно, не перебивай. Кто знает, может, именно сегодня счастье постучится в твои двери. Могу ли я продолжать?

Ян. Да, да, конечно.

Петер. Так вот, луковица „арлекина“ стоит сто флоринов. Во имя нашей ничем не запятнанной, как я уже говорил, дружбы я готов отдать тебе ее за пятьдесят флоринов. Без всяких усилий ты сможешь заработать кучу денег.

Ян. Действительно, очень интересное предложение! Такой истории со мной еще, пожалуй, в жизни не случалось. Ты только объясни, что я должен делать с этим „арлекином“? Не буду же я стоять с ним на перекрестке.

Петер. Я открою тебе секрет… Хорошенько запомни, что я говорю. Ты чего вертишься?

Ян. Слушаю, только в голове у меня слегка мутится…

Петер. Сделай точно то, что я тебе скажу. Пойди на постоялый двор „У льва“. Спроси у хозяина, где собираются торговцы тюльпанами. Войдешь в указанную комнату. Кто-то скажет очень грубым голосом (но ты не робей): „Здесь кто-то чужой!“ В ответ ты должен закудахтать курицей. И тогда тебя включат в число торговцев…»

Современная пьеса, процитированная З. Хербертом в книге «Натюрморт с удилами»

Прошла всего неделя, и вот уже Ян – дело происходило в его студии – пытался заключить сделку с тем самым человеком, которого недавно чуть не ограбил. Ему было не по себе от того, что они оказались в одной комнате при свете дня, хотя вряд ли этот человек мог его узнать. Ян слышал о нем от собутыльника в Петушьей таверне, и тот заверил, что у Класа есть хорошие запасы, которые к тому же надежно охраняются. В последнем Ян убедился на собственном опыте.

Садовод ерзал на месте. У него был такой вид, будто он чувствовал себя не в своей тарелке и мечтал поскорее удрать домой. Он сказал Яну, что уже выкопал все свои луковицы и теперь хранит их под замком. В его глазах мелькал нездоровый блеск.

– У меня есть пять луковиц «семпер августус», – говорил он хриплым от волнения тоном. – Но они вряд ли вам по карману.

Проблема заключалась в том, что и остальные луковицы, которые он принес, оказались художнику не по карману. В его распоряжении имелись деньги, вырученные за драгоценности Софии, а также собственные сбережения и то, что он занял у Маттеуса. Но все равно этого не хватало. Однако Яну надо было покупать, и покупать очень много. Он заказал мешок «гауд» – желто-красных, самых дешевых, – и корзину с «адмиралами», их точное название Ян не запомнил. «Я потратил уйму времени на сбор налогов, – пошутил Клас, – а теперь вступил в морской флот». Ян нуждался в больших закупках, чтобы сколотить состояние, которое в буквальном смысле стало для него вопросом жизни и смерти.

– Возьмите какую-нибудь картину. – Художник подвел Класа к полотнам. – Например, «Воскресение Лазаря». Она стоит тридцать флоринов.

Ян стал доставать холсты и доски и расставлять их вдоль стены. Якоб, растиравший краски, с удивлением посмотрел на него.

– Возьмите «Жертвоприношение Авраама» или «Пейзаж с коровами».

– Но, господин… – начал Якоб.

– Молчи! – крикнул Ян. – Возьмите «Женщину, застигнутую за адюльтером».

Клас фон Хогхеланде стоял, почесывая в затылке.