Тюльпаны, колокола, ветряные мельницы

И вот художники, поэты севера с небывалой в Европе силой воспевают радости жизни, прелести родной природы.

Так сложилась школа живописи — нидерландская школа, основанная братьями ван Эйк. Она нашла последователей в Лейдене, среди голландцев, и в Турнэ — чисто французском по нравам, словом, распространилась на всех землях нынешней Бельгии и Голландии.

Впоследствии нидерландская школа распалась на две — голландскую и фламандскую.

С голландской мы уже знакомы. Мы видели, как в Голландии революция стерла всякую церковность, всякие храмовые фрески, как обыкновенная натура стала главным и даже исключительным предметом искусства.

Фландрия осталась графской, королевской, католической.

Однако она не исчерпала себя в искусстве. Она дала миру Рубенса и плеяду его учеников.

Мы встретимся с ними. Но не здесь, в Брюгге, а в более молодом центре ремесел, торговли, творчества — в Антверпене.

Моряк по имени Антверпен

Я люблю море, люблю гомон и флаги порта, поэтому в Антверпене мне многое близко.

Правда, море можно разглядеть разве что с колокольни здешней Нотр-Дам, да и то в ясную погоду. Причалы омывает река Шельда, не очень широкая. Но город пронизан морскими ветрами, то и дело несущими холод и дождь, тротуары его блестят, как палуба. Как в Роттердаме, в каменную толщу города врезаны резервуары, где суда находят убежища от изменчивой стихии приливов, вступающих в Шельду. В извилистых, узких улочках, ведущих от набережной, звенят и грохочут по вечерам матросские кабачки.

На набережной рядами, как в театре, поставлены скамейки. Впереди нет эстрады, не бывает никаких представлений — антверпенцы сидят лицом к Шельде, любуются океанскими лайнерами, проходящими мимо, гружеными лесовозами, самоходными баржами.

Шельда пересекает всю Бельгию. Река связана с сетью каналов, а через них — с Маасом, Мозелем, Рейном, Сеной, Луарой.

«Антверпен получил от бога Шельду, а все остальное от Шельды» — такую поговорку давным-давно пустили здешние гордецы.

Их легко представить себе — разодетых в бархат купцов и старшин, когда стоишь на здешней Большой площади, перед архитектурным колдовством Возрождения. Это их поэт ван ден Вондель писал, что Антверпен сияет в мире, как алмаз на перстне. Это они перехватили корабли у Брюгге, когда песок задушил Звин. Брюгге был портом европейского севера, Антверпен стал портом атлантическим.

Шестнадцатый век смотрит из окон гильдийских домов, украшенных эмблемами судоходства и торговли, век дальних морских походов и завоеваний. Америка уже открыта. Кортес вторгся в Мексику. На пристанях Антверпена громоздятся товары, которых почти не видел Брюгге: гвоздика, корица, ваниль и новинка, еще не вошедшая в обиход, — зерна какао. Гранильщик шлифует заморские алмазы. Ростовщик принимает в уплату долга диковинное фигурное золото ацтеков.

Чтобы почувствовать морскую душу Антверпена, надо побывать в замке Стеен. Он весь, как из сказки, небольшой, с точеными башенками и мостиком через ров. В его кладке — первые камни города, положенные еще в седьмом веке. Мореходы приплывали сюда в долбленых ладьях, а в замке, говорят, жил злой великан и собирал с приезжих тяжелую дань, пока его не одолел в бою витязь Брабо.

Замок служил щитом городу, он бывал и оплотом врагов. При испанцах тут была штаб-квартира инквизиции и самого герцога Альбы. Судовые пушки морских гезов посылали сюда свои ядра.

Внутри замка, в музее судоходства, кажется, и сейчас пахнут порохом и солью штормов узорчатые рули, резные клотики, бушприт с девой моря, отчаянно раскинувшей руки. Остатки кораблей, давно погибших на скалах, в бою, или источенных временем.

Затем вы долго будете бродить среди парусников. Есть модели, сделанные сотни лет назад и верно висевшие в часовнях, как жертвы святым патронам. Свет из готических окон играет на медных пушечках, на креплениях, на флаге, расшитом золотыми и серебряными нитями.

Лежат под стеклом немые участники походов — компасы и подзорные трубы времен Магеллана; лоция, напечатанная в 1686 году, с поэтичным заглавием — «Маленький морской светильник».

А вот разрисованная, филигранная лодка, даже на лопастях весел плещутся и скалят зубы фантастические водяные твари. В такой лодке возили Наполеона. Он весьма интересовался Антверпеном, хотел использовать его как «пистолет, направленный в сердце Англии».

По приказу Наполеона вырыли первые искусственные бассейны. Появились большие суда, и для них Антверпен был доступен только в часы прилива. В бассейнах эти суда спокойно стояли, запертые шлюзами, и по высокой воде уходили.

Теперь в порту много бассейнов. И к тому же есть шлюзы, регулирующие уровень самой Шельды.

Музей не чужд современности. Он показывает модели новейших судов, дает понятие о планах развития порта.

Кроме новых бассейнов, в плане новый шлюз, надо еще поднять уровень Шельды, чтобы дать дорогу огромным супертанкерам. На очереди — углубление бельгийских каналов для приема новых большегрузных самоходных барж.