Тюльпаны

И вдруг Сабина пропала.

Она не отвечала на мобильный, её не было дома у родителей. И знакомую дверь, за которой находились родные уже мне кошки, никто не открывал.

С родителями Сабины я почти не был знаком. Не рассказывала им Сабина ни обо мне, ни о своём армейском друге. Родители обо всём должны узнавать последними. Зачем ломать установившиеся традиции? Я и не удивлялся, когда седоватый папа Сабины подозрительно рассматривал меня в полуоткрытую дверь и на все мои вопросы отвечал отрицательно.

Чувствовал он, видимо, во мне потенциального зятя и уже заранее испытывал соответствующую неприязнь.

Когда после моего очередного звонка в дверь папа Сабины интеллигентно пообещал спустить меня с лестницы, я перестал использовать дорогой сердцу адрес, как возможный источник информации о моей девушке.

Вечера я проводил в кафешке «Тоно-Бенге», что на углу улиц Рабочая и Марксистская. Надеялся Сабину увидеть там. В наш первоначальный конфетно-тактильный период мы заходили туда послушать музыку и съесть по кусочку мороженого, которое называлось «Как раньше».

Сабина не появлялась.

Но зато пришла как-то, протиснулась через молодёжную среду её подружка Оня. Простенькая такая, некрасивая. Маленькая. Оня скользила, бегала по мне глазами, избегая встретиться с моими напрямую. И Оня сказала, что Сабина будет выходить замуж. Её парнишка, та самая порнозвезда моих немецких видеороликов, вернулся из армии. Он всё объяснил Сабине. И они помирились. Если даже он и был виноват, то Сабина его простила. Потому что любит его и любила всегда.

– И потом, – ты же понимаешь, – сказала мне Оня, – Родик же её первая любовь…

Старая, как мир, история. Классика жанра. Такое случается на каждом шагу.

Только для меня она была новой.

«Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас»…

«Что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем»…

Лицо Они в этот момент сделалось совсем безобразным. Бесцветные голубые глазки будто бы булькали в глазах от движения ресниц.

В старину гонцу с плохой вестью рубили голову.

Стало бы мне легче, если бы я сейчас отрубил голову Оне, а потом ещё и долго топтал её маленькое тело в джинсах с модными дырками?

Ладно. Пусть идёт. Ни топора под рукой. Ни – соответствующей эпохи.

И сделалось мне, как Маяковскому, когда он узнал, что умер Ленин.

Сабину я любил.

И поэтому и сейчас, в безнадёжной моей ситуации, оправдывал её. Ну, да, конечно… Первая любовь… Мне ли не знать, что это такое!.. И я бы простил.

Если бы из-под этого Родика она вернулась, снова пришла ко мне.

А Сабина ведь и не говорила мне ни разу, что меня любит. Сабина не виноватая.

Это я сам себе придумывал.

Забыться ей со мной хотелось. И она забывалась.

Я Сабину любил, а она со мной забывалась…

Да, ещё эта страшная уродина Оня что-то лепетала про то, что Сабина про меня переживает. Ей жалко, что всё так получилось. Но я совсем ещё молодой и у меня всё ещё впереди. И я себе ещё найду хорошую девушку. Молодую…

В общем, всё самое хорошее у меня ещё впереди. Не надо печалиться.

**************************************************

И они с Оней, в общем-то, оказались правы.

Я нашёл себе молодую хорошую девушку. Потом ещё одну. Потом – ещё. Случалось – был в постели и с двумя сразу. Верно мне прорицала прекрасное далёко моя бывшая Сабина – впереди у меня обнаруживалось очень много хорошего.

Я окончил школу, а потом институт. Стал учителем русского языка и литературы. Но ни одного дня по специальности не проработал. Друг Талгат пригласил к себе в маленькую фирму, которая занималась обслуживанием свадеб. Я неплохо снимал на видео, и это вдруг пригодилось. Заработки в фирме Талгата не шли ни в какое сравнение с зарплатой учителя. И уже через несколько лет я даже смог сам купить себе квартиру. Небольшую, двухкомнатную, но мне хватало. На улице с приятным литературным названием «Вяземская». Водил туда девчонок, и они хотели за меня замуж.

И, правда, всё было хорошо.

Но человеку же всегда чего-то не хватает.

И я решил… изменить Родине… Её… продать…

Россия – единственная в мире страна, в которой можно продать Родину. Хотя это и очень стыдно.

Вот Джеймс Ласт уехал из Германии в Америку – и ничего. Никто в мире, будто и не заметил его мерзкого поступка. Что он свою Родину продал.

Но неблаговидные поступки наших, советских граждан, сразу получали справедливую оценку в нашей стране.

Олег Видов, Людмила Белоусова и Олег Протопопов, Савелий Крамаров – изменники и предатели.

И Бродский не удержался, продал Родину, когда его из страны попёрли.

Ну и я, – думаю, – продам.

Правда, ни от кого не слышал, что кому-то за это деньги давали.

Сколько друзей за границу уехали – ни одному за продажу Родины не дали ни копейки.

Скорее – старались стянуть последние штаны.

Постепенно отпали варианты с Израилем, Южной Африкой, Америкой, Чехией. Обнаружилась лазейка в Латвию. Вот туда я и направил все свои усилия.

Латвия сказала: – Приезжай! Жду! Не знаю, как жила без тебя раньше!