Тюмень без секретов, или Как пройти на улицу Павлика Морозова

13 апреля 1943 года уже два года как переставшие быть нашими друзьями немцы обнаружили в Катынском лесу под Смоленском массовое захоронение 4114 польских военнослужащих. Созданная в Германии «международная комиссия Красного Креста» дала заключение о том, что поляки расстреляны НКВД. Польское эмигрантское правительство в Лондоне выступило с заявлением, после которого Москва разорвала с ним отношения. 3 июля 1943-го при странных обстоятельствах британский военно-транспортный самолет, на котором летели Сикорский, его дочь и адъютант, упал в Гибралтарский пролив. Выплыл лишь пилот этого самолета, никогда до этого трагического случая не надевавший спасательного жилета.

Деятельность польских представительств в Сибири завершилась: сотрудники делегатур и доверенные лица были арестованы, обвинены в антисоветских настроениях, сборе разведывательных сведений и осуждены.

Сегодня доподлинно известно, что офицерский корпус польской армии – 14700 человек – по постановлению Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 года № П13/144 расстрелян НКВД в апреле-мае 1940-го в тюремных подвалах Харькова, Калинина и Смоленска[4].

О том, как это было, свидетельствуют показания Петра Сопруненко, генерал-майора в отставке, с 1939-го по 1944 год возглавлявшего Управление НКВД по делам военнопленных, и Дмитрия Токарева, бывшего начальника УНКВД по Калининской области (именно здесь размещался самый крупный Осташковский лагерь – 5963 человека).

Офицеров польской армии предстояло перевезти из Осташковского лагеря в Калинин, в здание Управления НКВД, в подвале которого находилась внутренняя тюрьма – место казни. «...Сверяли данные. Надевали наручники, вели в приготовленную камеру и били из пистолетов в затылок. Вот и все...». В расстрелах участвовали около тридцати человек, командовали прибывшие из Москвы майор госбезопасности Синегубов, начальник Главного управления конвойных войск НКВД комбриг Кривенко и комендант НКВД капитан госбезопасности Блохин. Они привезли с собой целый чемодан немецких «вальтеров». Наши «ТТ» не выдерживали нагрузки и быстро изнашивались от стрельбы.

Перед первым расстрелом, вспоминал Токарев, «Блохин надел спецобмундирование – кожаную коричневую кепку, кожаный коричневый фартук, кожаные коричневого цвета перчатки с крагами выше локтей. Я увидел палача... Через второй выход во двор вытаскивали трупы, бросали в машины и вывозили (грузовых машин было 5 или 6)... Кровь с кузовов смывали каждый день... Хоронили расстрелянных в окрестностях села Медное. Это рядом с дачами УНКВД, с одной из моих двух дач... Сваливали всех в одну кучу, закапывали экскаватором «Комсомолец» – настоящая индустрия... В первый раз расстреляли 300 человек... заканчивали на восходе солнца, торопились, но не успевали. Тогда Блохин распорядился, чтобы больше 250 человек за один раз не привозили... Когда это грязное дело закончили, москвичи устроили в своем салоне банкет, настойчиво приглашали меня, но я не пошел...».

Подобный процесс уничтожения ни в чем не повинных людей происходил и в харьковской внутренней тюрьме НКВД. «Мы не управлялись работать, спали всего по три часа», – свидетельствовал Митрофан Сыромятников, старший по одному из тюремных корпусов. В 60-м квартале лесопарковой зоны Харькова, где также располагались дачи УНКВД, выкапывались экскаваторами большие ямы с таким расчетом, чтобы в них могли въехать задним ходом крытые грузовики. Маршрут конвоирам был знаком: из центра города по Белгородскому шоссе, затем поворот на грунтовку, издавна именуемую «черной дорогой». Не один год сюда свозили трупы расстрелянных в подвалах Харьковского УНКВД.

В начале 90-х годов прошлого века здесь провели эксгумацию трупов: в некоторых ямах оказались только кости и... калоши с маркировкой «красного треугольника». Это наши. Их перед расстрелом заставляли раздеваться, но резиновая обувь превратилась в вещественное доказательство.

Польских офицеров не подвергали унизительной процедуре раздевания – спешили убивать быстрее. В ямах нашли вещи с символикой, характерной для католиков, личные медальоны, обрывки газет, датированные декабрем 1939 года и фрагменты персональных документов. По ним установили имена «исчезнувших» военнослужащих польской армии.

«За вашу и нашу свободу!»

Под таким девизом в мае 1943 года в селецких лагерях под Рязанью началось формирование 1-й Польской пехотной дивизии имени Тадеуша Костюшко, позднее ставшей основой для создания Войска польского.

Согласно постановлениям Государственного комитета обороны (ГКО) от 6 мая № 3294 и 10 августа № 3906 военкоматы Сибири приступили к призыву поляков в возрасте 18–45 лет, объявленных... гражданами СССР. Выданные им в 1942 году польские паспорта и справки об освобождении со спецпоселения изымались. Тех польских граждан, кто отказывался возвращать документы добровольно, отправляли в лагеря НКВД.