Тюремная песнь королевы

Слушая песню и то и дело косясь на царственную Энгебургу, король мрачнел. Лицо его из мертвенно белого вдруг стало красным, а кисти рук непроизвольно начинали сжиматься в кулаки. Король видел, что его королева сумела очаровать и влюбить в себя всех его подданных, так что о нем, о короле, они уже давно позабыли, греясь в лучах ее молодости и очарования.

И так будет вечно! Вечно он будет рядом с ней, бессильный и злой. В то время как она будет парить в ореоле своей магии, сделавшей из него бессильного старца. Она будет вечно юной и прекрасной, самой желанной из женщин, но он никогда не сможет ею овладеть. Скоро об этом узнают все, от постельных служанок до последнего мальчишки – разносчика фруктов. Узнают все соседние державы и будут смеяться над королем, которому в постели требуется помощь наместника.

– Не хочу! Хватит! – Король вскочил, стуча зубами и сжимая кулаки. – Прекратите немедленно! – Он встал и хотел было уже наброситься на ничего не понимающую королеву, но командующий успел встрять между супругами, схватив обезумившего Филиппа за руки.

– Неужели вы все не видите, что королева – ведьма!!! Что я околдован! – орал Филипп, вырвавшись из рук командующего и теперь валяясь по полу и разрывая на себе одежды. – Я околдован! Господи, на все Твоя воля! Эта тварь, эта иноземная сука околдовала меня! Убила меня!..

Филиппа Августа подняли, но он тотчас же вырвал меч из ножен стоящего рядом с ним рыцаря и, подняв его, попытался зарубить королеву, но придворные не позволили ему сделать это.

Бледная и перепуганная Энгебурга смотрела на короля из-за спины вставшего на ее защиту командующего. После того как придворные сумели как-то успокоить своего монарха, датские придворные дамы все как одна бросились к своей королеве, стараясь хоть как-то ободрить ее. Происходящее было понятно им не более, нежели их покровительнице. Они не успели разобрать ни одного слова из сказанного в запальчивости королем, но язык оружия им прекрасно все объяснил. Так же как то, что Энгебурга теперь будет либо с позором возвращена Дании, либо король все-таки изыщет способ, чтобы покончить с ней, а заодно и со всеми приехавшими вместе с ней дамами.

Глава 10 О том, как прошла вторая ночь королевы Энгебурги во Франции

Церемония была прервана и смята. Энгебургу все еще с короной на голове спешно отправили в ее комнаты, где она томилась некоторое время в полной безвестности, окруженная рыдающими дамами.

Через некоторое время слуги принесли королеве и ее фрейлинам обед. Приказав дамам вытереть слезы и вести себя как это и подобает при дворе одного из самых сильных и почитаемых в Европе монархов, Энгебурга приняла величественную позу, позволив слугам ухаживать за собой. Взяв себя в руки и следя за дамами, она первой начала трапезу, изящно доставая кусочки мяса тремя пальцами и запивая жаркое вином. Ее лицо оставалось спокойно и прекрасно, точно этот день был одним из самых обыкновенных в ее жизни и над головой королевы не нависал дамоклов меч.

Невольно перенимая ее спокойствие и уверенность в себе, придворные дамы также нашли силы взять себя в руки и проглотить несколько кусочков.

Королева была несколько удивлена тем обстоятельством, что после коронации к ней не пришел никто из придворных, кроме некоторых горничных и лакеев. Тем не менее, поборов в себе смущение, она была вынуждена просить свою фрейлину и подругу Марию Кулер, немного знавшую французский, выяснить, где сейчас находится король Франции и как он себя чувствует. Но придворные ничего не знали или не хотели говорить.

Когда посуда была убрана, дамы принесли пяльцы и разноцветные нитки, с тем чтобы как-то скрасить свое временное заточение и хоть немножко отвлечься от снедающих их дурных мыслей. Как это частенько бывало при датском дворе, они создали уютный кружок, центр которого заняла юная королева. После чего кто-то запел, и все принялись за работу.

Вышивание немного разредило обстановку, хотя та или иная дама нет-нет да и стирала с лица слезинку. Прекрасная Генриетта вдруг ни с того ни с сего завела разговор о привидевшемся Энгебурге ребенке и о необходимости готовить детское приданое, но на нее быстро цыкнули, и девушка была вынуждена склониться над работой, не поднимая больше глаз на свою королеву. Все вели себя вполне благоразумно и спокойно, так что у стороннего наблюдателя могло сложиться впечатление, что это самый обыкновенный и заурядный вечерок, который королева и ее подруги проводят в своих обычных занятиях.

Как это и было принято при французском дворе – спать ложились в шесть часов вечера. Перед сном Энгебурга помылась, после чего ее умастили и вновь одели в расшитую кружевами свадебную рубашку. Она легла в постель и пролежала до самого утра в ожидании Филиппа Августа, глотая слезы обиды и понимая, что ничего уже нельзя исправить.