Тюремные дневники, или Письма к жене

Вторая из освободившихся шконок по-прежнему пустует. Седой, пожилой мужчина пятидесяти шести лет. По внешности и разговору — типичный московский интеллигент. Антиквар и коллекционер русской живописи XVIII–XIX веков и старинного холодного оружия. Статья — нанесение тяжких телесных повреждений. Нес домой старинную шашку в дорогих ножнах с полудрагоценными камнями, в подъезде напали двое кавказцев.

Защищаясь, одного тяжело ранил шашкой. Семь лет общего режима.

Сейчас пишет какие-то бесконечные жалобы и ходатайства во все инстанции. (Кажется, совершенно безуспешно.) До суда ходил под подпиской, потом попал в Бутырку на общак (девяносто пять человек в камере на тридцать с чем-то шконок). Как и почему оказался здесь — не совсем понятно. Какая-то сложная история. Выясню со временем — напишу поподробнее. Хотя впрочем — да какая разница! Р.S. Уезжая, Коля посоветовал мне быть повнимательнее с сокамерниками. Не слишком откровенничать. «Я вот, Сергей сам врач, психологию изучал. Да и вообще по роду своей деятельности в людях очень хорошо разбираюсь.

Ты слишком уж доверчивый. Так здесь нельзя». И это, блядь, говорят главному мошеннику страны! Каково?

26 июня, четверг

Новые рассказы Толи. По-прежнему никаких комментариев! Только голые факты. — Стоим с Глебом, царство ему небесное, у себя в Одинцово на заправке. Глеб за рулем, я рядом сижу. Ну, первые уже стоим. И вдруг откуда-то сбоку вылетает новая БМВ — вж-ж-ж!.. — семерка с темными тонированными стеклами — я даже не увидел, откуда она взялась — и прямо перед нами становится. Внаглую. Ну, Глеб такой человек был, внешне всегда совершенно спокойный, что бы ни происходило. Он, ни слова не говоря, просто включает передачу и ударяет сзади эту БМВ. Ее бросает вперед прямо на бордюр. Там ограждения впереди нет, просто бордюр очень высокий — сантиметров пятнадцать-двадцать. И ее прямо на этот бордюр бросает…

Открываются двери, и оттуда четверо азербайджанцев каких-то выскакивают. Или грузин — я их всех азербайджанцами называю.

Выскакивают и прямо на нас смотрят. С таким видом причем, как будто нас сейчас в клочья собираются разорвать. Ну, мы тоже выходим. Глеб вышел, встал около машины, и я с другой стороны с автоматом в руках наперевес. Те смотрят на нас, видят — что-то не то. А мне Глеб сказал: «Если что, стреляй сразу, без раздумий!» — Я говорю: «Да, хорошо». Стою, смотрю на них — что они делать будут? Те постояли, посмотрели, сели в свою БМВ и уехали. А мы потом едем, думаем, что это за азеры? Откуда они здесь взялись? А их уж, оказывается, целая куча к нам к тому времени понаехала, человек двадцать. Они там в общежитии каком-то поселились. И прикинь, у нас, на нашей территории какие-то свои порядки стали пытаться наводить! Ну, в общем, уже через месяц у них там двух человек взорвали. А за следующие полгода все они погибли геройской смертью на полях славного города Одинцово.

А с машиной этой, с БМВ-эшкой, потом еще забавная история была. Едем мы с приятелем к девкам. Ночь, дороги пустые. Проезжаем мимо какого-то двора, смотрю: эта БМВ стоит! Я говорю приятелю: «Ну-ка стой!» Останавливаемся, я подхожу, осматриваю, точно, та! Вот сзади след от нашего удара, когда Глеб ее на заправке сзади ударил, спереди вмятины и царапины от бордюра — ну, она, в общем! Я говорю приятелю: «Слушай, вась, это же та самая БМВ!» — Он мне говорит:

«Давай ее сожжем!» — «Давай!» Мы идем, достаем из нашего багажника две канистры — с бензином и соляркой, ищем какую-нибудь монтировку.

Ну, чтобы стекло разбить. А потом туда, внутрь, льешь бензин с соляркой — солярку, чтобы дольше вся эта смесь горела — и факел кидаешь. И машина полностью выгорает. Мы уже сто раз до этого все это делали, так что все хорошо знали. Что и как. Монтировки в багажнике нет. Тогда мой приятель находит какой-то большой камень, поднимает его и идет к машине. А за ним я с канистрами. А двор весь темный, только один фонарь горит, и как раз под ним эта БМВ и стоит.

Я поднимаю глаза и вижу, что вверху, на балконе, какой-то мужик стоит и курит. И на нас смотрит. Что мы собираемся делать? Я говорю приятелю: «Смотри, вась, может, подождем, пока он уйдет?» — «Да ты охуел! Ждать еще! Времени и так много! Если даже он ментов вызовет, мы все равно сто раз уехать успеем!» Приятель берет камень и кидает в лобовое стекло. Стекло покрывается трещинами, но не разбивается.

Камень рикошетит и отлетает в приятеля. Тот еле уворачивается. Звон!

Грохот! Сигнализация включилась, воет! Я поднимаю глаза — мужчина уже не курит, а чуть ли ни весь через перила перевесился, смотрит, что мы делаем. Думает, наверное: «Ну и пакость!» Приятель мне кричит: «Давай я сейчас другой камень найду!» — «Да где ты его найдешь в темноте! Пока ты его искать будешь, мусора приедут!» Тогда он подбегает к машине и начинает кулаком в стекло бить. Ударил несколько раз — стекло внутрь просело. Я подхожу с канистрами, лью в эту щель бензин и солярку и кидаю факел. Все там вспыхивает, мы садимся в свою машину и уезжаем. Приятель трясет рукой и кричит мне: