Тюремный доктор. Истории о любви, вере и сострадании

Он улыбнулся при воспоминании о целой неделе свободы.

– Шесть дней шесть ночей в Испании, все включено – супруга очень довольна. Так не хотелось возвращаться!

Но я знала, что это не совсем правда. Конечно, дежурства у нас долгие и утомительные – физически и эмоционально, – но по какой-то причине мы все равно хотим скорей вернуться на работу. И не только из-за денег.

Это пронизывает до костей. Острые переживания, дух товарищества, взлеты и падения. Могу честно сказать, что в пятницу вечером предпочту работать на приеме – встречать заключенных, прибывающих из суда, людей из разных социальных слоев и разных культур, – вместо того, чтобы пойти на вечеринку.

Честно признаюсь, я давно разучилась поддерживать светскую беседу. После того, как за годы работы переслушала столько человеческих историй, мне тяжело убивать время за пустой болтовней, тяжело обсуждать разные банальности. Можно подумать, что я мечтаю отдохнуть и отвлечься, но это не так. Каждый день я делаю очень важное дело и воспринимаю как награду тот факт, что люди, зачастую совсем из другого мира, нежели мой собственный, доверяют мне и полагаются на меня.

Не знаю, сыграл ли свою роль недавний отпуск, но Гарри был настроен на философский лад. Пока мы шли к дверям, ведущим в медицинское отделение, под тихое позвякивание ключей на поясах, он повернулся ко мне и сказал:

– Знаете, док, я ведь много думал.

– Да что ты! Серьезно? – подшутила я.

Он улыбнулся, но потом внезапно посуровел.

– Про жизнь, про это место, почему люди сюда попадают.

Я была заинтригована.

– Продолжай.

Гарри проработал в Бронзфилде 14 лет и всегда был на хорошем счету. Он не игнорировал эмоционального состояния заключенных и искренне желал, чтобы они исправились.

На мгновение он нахмурился, призадумавшись.

– Полагаю, у большинства из них случился такой момент… ну, как в метро, когда закрываются двери. Знаете, поворотная точка, когда твоя жизнь может пойти по одному или по другому пути.

Я отступила в сторону, позволяя ему отпереть следующие ворота. Как и я, он не глядя взялся за нужный ключ. Мы прошли в медицинское отделение – узкий коридор с несколькими комнатами. Я помахала рукой Соэйле, сидевшей в аптечном кабинете.

– Такое же с каждым может произойти, правда? – продолжал он.

– В какой-то момент вся жизнь вдруг повисает на волоске. Типа… – он пытался придумать пример. – Ну вот идешь в бар выпить, началась потасовка, ты кого-то толкнул, а тот упал и ударился головой. А потом умер. И в следующий момент ты уже сидишь в тюрьме за убийство. Вся жизнь может перемениться в мгновение ока. Понимаете, док, о чем я?

Конечно, я понимала. По сути, меня тоже привел сюда именно такой момент.

Бекингемшир

2004

Войдя в двери своей приемной, я ощутила на щеках тепло, шедшее от батарей. Кристи, сидевшая за стойкой, приветствовала меня улыбкой.

– Доброе утро, Аманда!

Я понятия не имела, как она умудряется все время пребывать в хорошем настроении, причем с самого утра.

Как обычно, мне стало страшновато при мысли, сколько пациентов предстоит принять, но работать терапевтом мне очень нравилось, несмотря на вечную усталость.

Я зубами стащила с рук перчатки и взяла со стойки стопку писем и бумаг, которую Кристи отложила для меня. Такая куча писанины!

– Что у нас на сегодня? – поинтересовалась я.

– Весь день расписан. Печенья? – Кристи протянула распечатанный пакет.

Я покачала головой.

– Не забудь про встречу во время обеда.

– Все уже спланировано, – ответила она, постучав печеньем по экрану компьютера, на котором высветился мой рабочий график.

Сердце у меня сжалось при напоминании о встрече и о переменах, которые она может внести в мою спокойную практику.

Меньше чем через месяц, 1 апреля 2004 года, принимают новое законодательство в сфере здравоохранения, и по нему схема оплаты врачей общей практики станет совсем другой. Базовые выплаты заметно сократятся, но вырастут бонусы, которые можно заработать, если задавать пациентам определенные вопросы и выполнять указанные обследования во время консультаций.

Изменения были нацелены на то, чтобы повысить качество медицинской помощи, но мне приходились не по нутру – сбор дополнительной информации у пациентов в глубокой депрессии или с недавно поставленным онкологическим диагнозом казался мне бесчеловечным. После 20 лет работы пациенты прекрасно меня знали. Они сразу догадались бы, почему я задаю им не относящиеся к делу вопросы, это заставляло меня сильно переживать.

Подумалось, как много всего изменилось с тех пор, как два десятка лет назад я начала частную практику. Кабинет находился неподалеку от Лондона, и я обслуживала около четырех тысяч пациентов.

Я шла в ногу со временем, всегда находя способ адаптироваться к переменам в системе здравоохранения, но эта последняя схема затрагивала мои глубинные убеждения и принципы касательно лечения. Я беспокоилась, что не смогу изменить свой стиль работы ради сбора информации, требовавшейся для получения бонусной оплаты. Однако больше всего пугало то, что мои партнеры наверняка собирались на этом настаивать.