Тюремщик

— Значит, нам стоит продолжить разговор не здесь, госпожа Делкотт. Вас отвезут домой. Советую собрать вещи. Если вы в итоге откажетесь от моего предложения, не составит труда разложить их по шкафам. Но если согласитесь, тут же покинете дом, и времени на сборы не будет.

— Я поняла вас.

— Вот и отлично. Идите за мной.

Мы миновали уже знакомый коридор, поднялись по ступенькам в отдел дознания. Мне вернули мелкие вещицы, отобранные при задержании, и отпустили, а у дверей уже ждал экипаж.

— Я приду вечером, — напоследок сказал Люциан. — Будьте готовы.

И распахнул передо мной дверцу экипажа. Я села внутрь, и тут же заскрипели колеса, унося меня как можно дальше от этого страшного места. В тот момент я не могла представить, что задумал первый советник. Пыталась, но не получалось, однако была уверена, что ни о чем хорошем не попросит.

Дома вымылась, стараясь оттереть въевшийся под кожу запах тюрьмы, переоделась и принялась собирать вещи — свои и Джесси. Я сюда не вернусь, так что стоит перенести его одежду в магазинчик. С собой тоже не получится взять многое, и часть моих пожитков тоже отправилась ко мне на работу. После этого я накрепко заперла двери магазинчика и повесила замок. Вряд ли он защитит мое имущество, но хотелось бы надеяться.

То же, что могло пригодиться в дальней дороге, сложила отдельно. Сюда отправился единственный портрет матери, который хранился в верхнем ящике стола. Когда мне становилось грустно, я доставала его и подолгу смотрела на худощавое лицо и милую улыбку. Мамочка, что бы ты сделала на моем месте?

Но ответа не было, и оставалось только ждать. Я и ждала. Сидела на диване, сложив руки на коленях, и не шевелилась. Слез не было, истерики не было. Ничего. Только это томительное ожидание, которое решит мою судьбу раз и навсегда. И я ждала, почти не надеясь. Боялась сдвинуться с места. Казалось, одно лишнее движение — и мир пошатнется, накренится, пойдет кувырком. Хотя, куда уж больше…

За окнами стемнело, и когда раздался стук в дверь, я в первую минуту не поверила, что действительно его слышу. Показалось, что сердце замерло, а затем пустилось вскачь. Я поднялась, медленно прошла в прихожую и открыла дверь, зная, кого увижу перед собой. Люциан прикрывал лицо полой плаща — видимо, чтобы меньше судачили соседи, но я бы определила, что это он, по одному голосу, жесту, взгляду.

— Вы готовы меня выслушать, госпожа Делкотт? — спросил гость спокойно, входя в наш дом.

— Готова, — ответила я тихо. — Присаживайтесь, господин Люциан.

Он выбрал стул, который находился в максимальной тени — свет зажженной лампы в тот угол просто не долетал. Я же замерла напротив, и ему хорошо было видно мое лицо.

— Ваш брат отправился в Атеррас этим утром, — холодно, бесчувственно произнес Люциан.

Я не пошевелилась — уже была готова ко всему, даже к этой ужасной новости. Тем более, Люциан не скрывал, что в итоге решение окажется именно таким.

— Что я могу сделать, чтобы его спасти? — вместо слез и паники спросила тихо.

— Если кто-то и может, то как раз вы, госпожа Делкотт, — улыбнулся первый министр, и мне стало не по себе. — Что вам известно об Атеррасе?

— Это самая жуткая тюрьма наших дней, — ответила я.

— Вот именно, самая жуткая. А еще Атеррас — государство в государстве. Тюрьма воистину огромна, и у нее есть свой повелитель. Его имя — Арман Ферри. Мы же его чаще называем просто — тюремщик. Господин Ферри — один из самых своенравных людей, которых я знаю. На территорию его тюрьмы не может попасть ни один шпион, а мне нужны свои глаза и уши в Атеррасе. После недавней эпидемии служащих в Атеррасе не хватает, и лишь немногие рискуют перешагнуть его порог. Я хочу, чтобы вы стали прислугой в тюрьме. Так вы сможете видеться с братом и поддержать его в трудную минуту, а еще будете докладывать мне обо всем, что связано с господином Ферри. О каждом его шаге, каждом вздохе. Что он ест, что пьет, чем дышит, о чем говорит. Но есть одно «но». Слуги в Атеррасе — исключительно мужчины. Так что вам придется очень хорошо спрятать свою суть, госпожа Делкотт. Конечно, если вы рискнете и согласитесь.

— Чем это поможет моему брату? — глухо спросила я. — Кроме того, что даст нам возможность изредка видеться.

— Помилование, — ответил Люциан. — Проведите в тюрьме год, будьте мне полезны, и я подпишу помилование для вашего братишки. Так как, госпожа Делкотт? Насколько велика ваша сестринская любовь?

— Она велика, — ответила я. — У меня есть время на размышления?

— Пять минут.

Целая вечность! Я бы рассмеялась, если бы ситуация хоть немного располагала к смеху. Но, увы, это было не так. Пять минут, чтобы отказаться от прошлой жизни, поставить на кон все и рискнуть. Я не выгляжу, как парень. Не говорю, как парень. Тюремщик раскусит меня в два счета. Но если не попытаюсь, возненавижу себя. Буду знать, что могла помочь брату, и ничего для этого не сделала.

— Я согласна, — произнесла тихо.

— Поздравляю с правильным решением, — усмехнулся Люциан. — Тогда мы продолжим наш разговор в дорожном экипаже. Берите свои вещи, сюда вы вернетесь нескоро.