Тюрки. Двенадцать лекций по истории тюркских народов Средней Азии

Караханиды не имели намерения остановиться на Амударье и предприняли нашествие на государство Махмуда. Историк Махмуда по этому поводу вспоминает хадис, где говорится о наружном виде тюрок, об их маленьких глазах, плоских носах и т. п.; этот хадис является одним из главных доводов против мнения, будто тюрки первоначально не принадлежали к народностям так называемого монгольского типа. Возможно, что в пределах Ирана борьба с тюрками рассматривалась и с точки зрения иранских национальных традиций. Именно в то время появилось написанное еще при Саманидах, но обнародованное при Махмуде «Шахнаме» Фирдоуси[70], в котором отводится такое значительное место борьбе Ирана с Тураном, причем со времени появления тюрок в VI веке слово «Туран» стали употреблять в смысле «Туркестан», страна тюрок, и героев этой борьбы со стороны Турана, несмотря на их чисто иранские имена, сделали тюркскими царями. Применение этих традиций к Караханидам облегчалось тем, что сами Караханиды подчинились влиянию не только ислама, но и персидского эпоса и по имени мифического туранско-го царя стали называть себя «домом Афрасиаба», несмотря на совершенно нетюркский звуковой состав этого имени. Только из сочинения Махмуда Кашгарского мы узнаем, что с Афрасиабом был отожествлен герой тюркских песен Алп-Тонга. Махмуд Кашгарский приводит несколько таких песен, как всегда сопровождая их арабским переводом; в этом переводе слова «Алп-Тонга» заменяются словом «Афрасиаб». Эпизоды персидских преданий об Афрасиабе были приурочены к отдельным местностям Восточного Туркестана. Столицей Афрасиаба считался Кашгар; Афрасиабу было также приписано основание города Барчук, где теперь Маралбаши; в Барчуке будто бы был заключен герой Бизен, или Биджен, по персидскому эпосу, брошенный в колодец по приказанию Афрасиаба за тайный брак с его дочерью и освобожденный Рустемом. Вполне естественно, что Фирдоуси и даже его предшественник, современник Саманидов Дакики[71], вносили в рассказы о мифических туранцах черты быта современных им тюрок. Сюда относятся, например, названия городов и отдельных тюркских народностей.

Борьба с Газневидами кончилась для Караханидов неудачно; все их нашествия были отражены с большими для них потерями. К Махмуду перешли и некоторые области к северу от Амударьи; сам Махмуд хотел, чтобы его признавали верховным государем всего Востока и чтобы халиф сносился с Караханидами только через его посредство. Но в то же время сам Махмуд сносился с ханами Караханидов как равный с равными; об этом особенно ясно свидетельствует подробный рассказ историка Гардизи о свидании Махмуда в 1025 году в местности к югу от Самарканда с кашгарским владетелем Кадыр-ханом Юсуфом[72], сыном Богра-хана Харуна.

С именем Кадыр-хана Юсуфа, умершего в 1032 году, связано единственное завоевательное предприятие Караханидов в Восточном Туркестане, о котором говорят источники, — завоевание Хотана. Насколько известно, только здесь успех ислама был связан с успехом мусульманского оружия, и тюрками-мусульманами был завоеван город, где учение Будды процветало уже много веков. В рассказе Гардизи о Хотане, относящемся, очевидно, ко времени до завоевания, упоминаются также христианские церкви и мусульманское кладбище, из чего видно, что мусульмане проникли туда еще в эпоху буддизма.

Интересно, что с Махмудом сносились не только Караханиды-мусульмане, но и языческие владетели. Гардизи говорит о прибытии к Махмуду в 1026 году послов от двух тюркских ханов (приводятся их титулы, произношение которых по единственной известной кембриджской рукописи, копию которой представляет оксфордская, не может быть вполне установлено) с просьбой дать согласие на установление родственных связей между ними и Газневидской династией. Махмуд ответил, что мусульмане не отдают своих дочерей за неверных, но что если они примут ислам, то их просьба может быть исполнена. К сожалению, не сообщается, где правили эти ханы и принадлежали ли они к той же династии Караханидов, то есть были ли среди Караханидов ханы, не принявшие ислама. Этих сведений нет и в единственном, кроме Гардизи, источнике, где упоминается об этом посольстве, — в труде Джемаль ад-дина Ибн Муханны[73] о персидском, тюркском и монгольском языках, составленном в XIV веке. Две последние части этого труда изданы, с русским переводом и лингвистическим исследованием, профессором Мелиоранским[74]в 1900 и 1903 годах^{22}; весь труд издал в Константинополе в 1912–1922 годах Килисли Рифат[75]. Тюркский издатель располагал новым материалом, которого не было у русского, и мог установить имя автора. К сожалению, интересующее нас место в тюркском издании искажено пропусками, и пользоваться им можно только по русскому изданию.