Тюрки или монголы? Эпоха Чингисхана

Персидский летописец Джувайни поведал нам тайну «семиреченской Марии Стюарт» доселе неслыханной в мусульманском мире: при номинальном правлении царицы Бусугань, фактически руководил государством её муж. Но потом царица убила своего мужа и стала открыто жить со своим любовником; произошло восстание, вызванное отцом убитого; когда толпа мятежников окружила дворец, царица вышла к ним и на их глазах убила своего любовника; это спасло ей жизнь [121, с. 70].

Понятно, что тот порядок правления, который кидане усвоили на своей родине, резко отличался от прочих государств кочевников. В.В. Бартольд отмечает: «Несторианский патриарх Илья III (1176–1190) основал митрополию в Кашгаре, куда входила и южная часть Семиречья. К эпохе господства кара-китайцев относятся и древние несторианские могилы токмакского и пишпекского кладбищ» [121, с. 72]. И это, пожалуй, единственное свидетельство, оставленное нам от далеких киданей (кара-китайцев).

Чингисхан начал войну против империи Цзинь в 1211 году. В количественном отношении население империи – большинство составляли кидане, жители прежней империи Ляо. Джурчжэни, победившие последних, в культурном плане стояли намного ниже. Поэтому, понимая важность системы управления, джурчжэни приглашали киданьцев на ключевые должности. «Кидане при Цзинь занимали посты советников, старших советников и даже вице-канцлеров» [2, с. 135].

Кидане, как близкие соседи продвинутых китайцев, изучали китайский язык и литературу.

Но что является для нашего исследования очень важным – они (джурчжэни и кидане) говорили на разных языках. Известен факт, когда джурчжэнские правители запрещали киданьским чиновникам переводить государственные указы на свой киданьский язык. Мол, государственный язык в империи должен быть единым.

«Хотя киданьские чиновники продолжали служить в цзиньском аппарате, их деятельность косвенно ограничивалась указом 1191 года, по которому воспрещалось переводить на киданьский язык джурчжэньские правительственные распоряжения и прочую литературу, т. е. они уже не могли вести дела на родном языке» [2, с. 182].

Указанный факт говорит о том, что джурчжэни, которых впоследствии стали называть маньчжурами и от которых позже произошел современный халха-монгольский язык, коренным образом отличались по языку от киданей.

Предводитель киданей Елюй Люге в 1212 году, после вхождения войск Чингисхана на территорию империи Цзинь, объявил об учреждении государства Ляо, независимого от Цзинь [135, с. 337]. А так как численность киданей намного превосходила джурчжэней, гибель империи Цзинь становилась вопросом времени. «Монголы провели великолепную пропагандистскую кампанию, объявив себя освободительной армией, целью которой было восстановление владычества старого киданьского царского рода, который был отстранен от власти столетие назад. Прежде чем начались настоящие сражения, многие кидане бежали, чтобы присоединиться к монголам, которые говорили с ним на одном языке (тюркском) [135, с. 339].

Подчинившиеся монголам киданьские части были объединены под командованием Ши-Тян-нима, которому было присвоено звание заместителя главнокомандующего (Мухали) и вручена золотая найцза с изображением головы тигра [135, с. 344]. Надпись на пайцзе гласила: «Святая воля ниспосланного Небом императора Чингисхана немедленно с благоволением исполнится» [135, с. 624]. То есть, указания, данные владельцем этой пайцзы, подлежат немедленному исполнению. В противном случае на его голову падет гнев императора.

А вот высказывание голландского специалиста по Монголии: «Благодаря поддержке Мин-Гана, киданьского полководца, перешедшего на сторону монголов, Пекин пал в мае 1215 года» [74, с. 95]. Об этом же утверждает и американский авторитет по Монголии Джек Уэзерфорд: «Кидане присоединились к монголам, как дальние родственники, которые говорили на одном с ними языке» [29, с. 191]. Это очень важно, монголы и кидане говорили на одном им понятном языке – тюркском.

«После падения Пекина наследник прежней киданьской династии Ляо, Елюй-Чуцай (1189–1243), был взят в плен. Молодой кидань был человеком большого ума, полностью принявшим китайскую культуру. Когда Чингисхан первый раз увидел его, он был поражен: его высокий рост, длинная борода и зычный голос очень понравился монгольскому завоевателю» [74, с. 103]. Елюй-Чуцай стал выдающимся государственным деятелем Монгольской Империи. И здесь, в этой работе его имя часто упоминается.

Вот теперь нам становится понятно, откуда взялись у Чингисхана 46 китайских дивизии для покорения империи Цзинь (по Н.Я. Бичурину, см. 136, с. 127).