Тюрьма, зачем сгубила ты меня?

Уже к отбою Вадим вернулся в обычное состояние, но разболелась голова. Это не помешало ему заметить, как после вечерней проверки, подталкивая Ревуна к дверному проему, надзиратель сунул ему в руку записку. Обычное дело, арестантская почта.

Но после отбоя Вадима подняли. Точно так же, как в первую ночь своего пребывания в камере, он предстал перед воровским судом. Голова раскалывалась невыносимо, давление упало, сердце, казалось, вот-вот остановится от нехватки кислорода.

– Убивать тебя будем, – остро посмотрел на него Ревун.

– За что? – с трудом, немеющим языком спросил Коваль.

– Малява пришла. Петух ты. На воле тебя в гей-клубе видели.

– В Рубеже нет гей-клубов…

Вадим не оправдывался, он всего лишь констатировал факт. Чувство безразличия охватило его сознание, спеленало по рукам.

– Значит, в Москве видели, – злобно оскалился Вензель.

– Вранье, – обливаясь потом, в полном бессилии сказал Вадим.

– А это мы сейчас проверим, вранье это или нет. – Угрожающе поднялся со своего места Вензель. – Держите его!

Со шконок резво вскочили Бамбук, Ашот и Родион. Совсем недавно они были Вадиму друзьями или близко к тому, а сейчас они готовы были разорвать его на части. И двигало ими не только подобострастие перед блатными, но и злость. Ведь по тюремным понятием они теперь сами становились изгоями, потому что ели с обвиняемым за одним столом.

Вадим догадывался, что с ним собираются делать, но страха не было. Он уже точно знал, что жить ему осталось несколько мгновений…

* * *

Снова больница, снова знакомая палата, где Андрей оказался после реанимации, только соседей нет, все койки пустые. Из общей палата превратилась в отдельную.

Несладко пришлось ему. После аварии он три дня провел в коме, еще неделю душа находилась в пространстве между жизнью и смертью. Вторая неделя, третья… Выжил, выкарабкался, но состояние тяжелое. Серьезный ушиб головного мозга, множественные переломы ребер. Вывих ноги не в счет.

Андрей ждал Олесю. Она приходила к нему каждый день, чем несказанно радовала. Одно ее присутствие обладало большим лечебным эффектом, чем весь курс терапии в целом… Он ждал Олесю, но пришла Вика.

– Ты зачем здесь? – обеспокоенно спросил Андрей.

– Проведать тебя. Разве нельзя? – удивилась она.

– Сейчас Олеся придет.

– Ну и что? Я же по делу к тебе пришла… Ты в курсе, что творится у вас в тюрьме?

– Нет.

Сегодня утром к Андрею приходили Бугримов и Лыпарев, врач не разрешил им говорить на волнующие темы, поэтому о служебных делах не было сказано ни слова. Общие фразы, добрые пожелания, все такое прочее.

– Коваль умер, – с упреком в голосе сказала Вика.

Андрею пришлось напрячь память, чтобы вспомнить, кто это такой.

– Да, ты о нем хлопотала…

– А ты его не уберег.

– Претензии принимаю с шестнадцати до семнадцати ноль-ноль, по вторникам, после полного выздоровления. Хоть бы спросила, как я себя чувствую, – упреком на упрек ответил он.

– Я спрашивала, у врача. Состояние стойкой ремиссии, гематома почти рассосалась… Может, тебя удивляет, что я про инцидент с аварией не спрашиваю? Так я в курсе. Знаю, кто дело ведет, в каком состоянии оно находится.

– В каком?

– В дохлом… Машину нашли, водителя нет. И не найдут, потому что машина в угоне была. И угнали ее незадолго до того, как было совершено покушение…

– Покушение?

– А ты как думал. На тебя покушались, Андрей. Два раза покушались… Первый раз хотели покалечить, второй – убить.

– Почему ты так думаешь?

– Смотрела материалы дела. В первом случае тебя ударили по голове не очень жестким предметом. Следствие предполагает, что это была резиновая дубинка. А во втором случае на тебя наехал куда более жесткий предмет. Свидетели видели, что машина мчалась прямо на тебя, не сбавляя ход. И если бы ты не подпрыгнул, мы с тобой сейчас не разговаривали… Что ты мог знать такого, за что тебя можно было бы убить?

– Спроси что-нибудь полегче… Ты что-то про Коваля говорила.

– Да, умер он… Ты попал в реанимацию, а через три дня он умер. Что это, совпадение это или злая закономерность?

– Не знаю. Мне про это ничего не говорили… Отчего он умер?

– Угадай.

– Неужели острая сердечная недостаточность?

– Точно. А Вадим никогда не жаловался на сердце. Равно, как и Гоша…

– В тюрьме происходит что-то невероятное, – раздумывая сказал Андрей. – Сначала появляются призраки, затем умирают люди…

– Про призраков я слышала.

– Нет никаких призраков. Есть только грандиозная мистификация. Призраки вызываются с помощью специальных проекторов. К сожалению, я не успел получить о них подробную информацию… Нашел проектор, а в тот же день попал в аварию…

– Проектор нашел и сразу в аварию попал… Не здесь ли собака зарыта?

– Ты говорила, что муж твой знает человека, который может мстить его друзьям.

– Да, есть такой человек… Но Максим не знает, жив он или нет… Нет никаких следов…

– Кто он, фамилия, имя?

– Максим не говорит… Сказал только, что он сидел в вашей тюрьме, двадцать лет назад. Сказал, что над ним там очень издевались…

– Какое отношение к этому имели Карцев и Коваль?

– Не знаю… Максим боится сказать правду. Мне кажется, он тоже причастен. Он тоже боится…

– Чего боится?