Тизер 2

Перед охранником стоит посыльный Альфред, раскачивается из стороны в сторону с закрытыми глазами.

— Ты что, спишь?

— Меня Шорн попросил зайти…

— Шорн?

— Да, Шорн! Тот, кто пришел уничтожить наш город!

— Что за херню ты несешь?! Проснись!

Охранник тянет к Альфреду руку, а из тени противоположной стены отделяется силуэт в балахоне.

— Черт! Ты кто такой, мать твою!?

— Меня зовут Шорн, — на лицо падает льющийся из комнаты свет. — И я пришел, чтобы уничтожить ваш город!

Скорее всего охранник еще не осознал, что ему осталось жить меньше секунды, но даже если бы и понял, то какой бы быстрой не была его рука, повлиять на результат она уже не сможет. Вытаскивает нож, но прежде чем что-то сделать, ощущает, как холодный металл вскрывает грудную клетку. Шорн проткнул охранника вместе со спящим Альфредом.

Меч также быстро покидает теплую плоть, разбойник вваливается в комнату. Всего один взгляд понадобился для того, чтобы оценить обстановку. Четверка королевского караула уже приготовилась к бою. Тело мертвого охранника впитывает две стрелы своих же товарищей. Рука разбойника выхватывает трофейный нож, отправляет лезвие в глаз одному из лучников.

Второй бросок никто даже не заметил, вооруженный луком сползает на пол, нащупывая черный дротик в шее. Шорн отпускает охранника с вскрытой грудной клеткой, подзывает королевский легион сразиться на мечах.

Отполированные до блеска мечи рассекают воздух. Рыцари вкладывают силу и скорость в атакующие комбинации, бьют одновременно с разных сторон.

Разбойник предпочитает уклоняться, вместо того чтобы звенеть сталью. Предугадывая каждый шаг своих оппонентов, играет с королевской гвардией, будто с детьми. В какой-то миг игра перестает быть интересной, два хлестких взмаха укладывают на пол бойцов с перерезанными глотками.

Отворяется дверь в спальню. Двадцатилетний паренек в белой пижаме вжался в изголовье кровати, трясущиеся руки держат арбалет.

— Положи! — Шорн тычет в пол указательным пальцем.

“Шиц!” — спусковой крючок опускает арбалетный болт.

Сгибаются колени, ступни разворачиваются вправо, кулак левой руки перемещается к груди со скоростью выстрела лягушачьего языка…

Из глаз текут слезы, дрожат губы, принц вздрагивает в такт каждому шагу приближающегося разбойника. Между пальцами балансирует пойманная стрела.

— Где ключ?

…. ……

Двигаясь по зачищенным коридорам, Шорн разглядывал проделанную работу. Три, четыре… семь-восемь… шестнадцать… На вряд ли кто-нибудь подумает, что тут прошелся всего один человек, десятки мертвых тел скорее наводят на мысли о состоявшемся штурме города.

Шорн вспомнил, как раньше считал своих жертв, запоминал их имена… Количество дошло до сотни, когда юный разбойник бросил это дело. Уже после тридцатого перерезанного горла жертвы перестали приходить к нему во снах, а человеческие жизни стали не ценнее, чем сорванное яблоко. Отпирая городские ворота, он прикидывал, сколько же их набралось сейчас? Тысячи две? Три?

Ключ размыкает навесной замок, Шорн открывает засов. Между воротин появляется щель, впускает ветер, что несет с собой огонь, смерть и кровь. Убийцы и преступники из гильдии преследователей проникают в город.

За спиной раздаются крики женщин и звон оружия, Шорна снова посещает эта предательская мысль: “Правильно ли он все делает? Стоит ли золото такого количества жертв? Заслуживают ли они этого?”

— Шорн! — подбегает запыхавшийся разбойник. — Мы прикончили тех ублюдков с Красного холма!

— Кого?!

— Ну, паладина и его команду. Помнишь? Козлы возомнили, что смогут защитить караваны, с которых мы берем дань!

— А…

— Гнали их восемь миль, пока крысеныши не спрятали в деревне рядом с Когонским озером! Пошли проверять каждый дом, но на это уходило слишком много времени, тогда Хромой приказал окружить деревню и дал добро колдуну…

— Ага…

— Чернорукий минут пятнадцать рисовал что-то на земле, бубнел свою магическую болтовню и даже руку себе разрезал… Короче! Я в жизни такого не видел. С неба пошел огненный град, деревушка сгорела минут за десять. Местных немного жаль… но зато будут знать, как прятать всяких уродов!

— Где, ты сказал, она находится?! — глаза Шорна округлились.

— У Когонского озера. Там еще мельница недалеко…

— Кто-нибудь выжил?!

— Не-е-ет, — машет рукой. — Горели, как факелы! Вонь, наверное, до сих пор стоит!

Глаза застелила пелена. Шорн схватился за голову, чувствуя головокружение. Внутренности протестовали против услышанного, а мозг отказывался верить… ведь он родился и вырос в той деревушке… там живут его родители…

…. ……

Выползаю из шалаша. Казалось бы, такая значимая гулянка! Прошли крутейший данж! А где ломящиеся от еды столы? Бочонки с вином и хмельным пенным? Даже вечеринка в честь моего вступления была круче этой…

— Сегодня никакого алкоголя! — Рудный тянется к запеченной кроличьей ножке. — Завтра мы идем на Питер!

Судя по растянувшейся улыбке, лишь для Погранца это не стало шокирующей новостью. Парни из клана оторопели:

— Как завтра?!

— В смысле на Питер?!

— Ты шутишь?!