Ткачи Заклинаний

– Аэрон был моим первым ветром в этом мире. Нам нужен сиреневый дом или что-то в этом роде… – Маша лихорадочно осматривала окрестности, но дома тут были либо из старого некрашеного дерева, либо из граненого хрусталя.

– Нет, не сиреневый, – покачала головой Алина. – Аэрон – ветер перемен, любых перемен, в том числе времени. Значит, нам нужна вон та башня с часами. Единственная башня с часами рядом с той площадью. Больше ничего там не знаю, что может касаться Аэрона.

– Это точно? Нам нельзя ошибаться, и Маша, и Ткачи вне закона, – забеспокоился Денис.

– У нас есть еще одна примета – домик для белки, – напомнила Маша.

– Ну и как мы спустимся? Перенесешь нас обратно в Радужную башню?

Маша положила голову Куклы обратно в рюкзак и запустила руку в мешочек с градинами, принадлежавший ее двойнику. Перебирая градины, она всматривалась в картинки, возникающие перед ее внутренним взором, пока не заметила знакомые хрустальные дома.

– Я нашла какую-то точку в этом городе, – неуверенно сказала Маша. – Хрустальные дома ведь только в Господине Ветров?

– Думаю, что да. Не волнуйся, я смогу нас вывести из любой точки в этом городе, я тут все знаю, – ободрила ее Алина.

Ребята взялись за руки, и Маша щелкнула пальцами. Маячок двойника перенес их на незнакомую улицу, окруженную хрустальными домами, поросшими вьюнком…

Глава 28. День Радужного ветра

Градина-маячок оказалась в фонтане. Ребята угодили прямо в него и вымокли до последней нитки. Зато место было безлюдное и тихое, а главное – хорошо знакомое Алине. Маша щелчком пальцев высушила одежду на себе и ребятах, потом спряталась между ними, и они быстро пошли туда, куда указывала Алина. Идти пришлось не слишком долго, однако Маша успела устать от звона. То, что на Радужной башне казалось лишь далекой тоскливой мелодией, на круглицах было бесконечным переливом колокольчиков и колоколов всех размеров. Едва ли не каждый хрустальный дом имел свой колокол на верхушке, и в каждом квартале стояло по колокольне. А вот ветряков в этом городе почему-то не было. Но, несмотря на это, среди бела дня светили разноцветные фонари, и колокола звонили, хоть никто не дергал за веревочки, и фонтаны работали, и везде было много-много энергии без перебоев и без следа запаха порокуса.

– Почему здесь так много энергии без ветряков? – шепнула Маша.

– Тише, – шикнул Денис.

– Господин Ветров – первый город, построенный ветрами для людей, он парит на покрывале из бороды Отца Ветров. Здесь не утихает ветер… Никогда, – объяснила Алина, ущипнув Дениса за руку.

– И селятся здесь поэтому одни богачи и Управители, – пробормотал Денис уголком рта.

– Если бы это было так, Ткачи Заклинаний здесь не смогли бы поселиться, – парировала Алина.

– Ткачи Заклинаний были Управителями тоже, – возразила Маша, прикрывая уши ладошками. – Какой звон, понимаю теперь, почему твой отец не может его выносить…

– Не понимаешь, мой отец болен, – возразила Алина и осеклась. Им навстречу вышли двое птицеголовых. Ребята напряглись и замедлили шаг. Но птицеголовые только поклонились Алине и прошли мимо.

– Они тебя знают? – шепотом спросила Маша.

– В Управлении все ее знают, – пробурчал Денис. – Дочка Ветровичева.

– Эй, не ворчи, я только что спасла нас, возможно! – возмутилась Алина.

– Я бы предпочел, чтобы ты была сиротой!

– А я бы предпочла, чтобы мой парень был родом не с Оранжевой круглицы!

Денис и Алина одновременно разжали руки.

Маша не хотела вмешиваться. Она молча шагала, погруженная в мрачные мысли, как вдруг почувствовала, что Денис взял ее под руку.

– Не убегай вперед, тебя заметят, – сказал он. Но Алина с другой стороны под руку ее не взяла, только глянула искоса, поджав губы.

– Ой, да посмотрите на себя, – не выдержала тогда Ма ша. – Ссоритесь из-за таких вещей. Это же никому не подвластно, никто не выбирает себе семью, и никому нельзя желать ее потерять! Вспомните Штиля! Хотите жить, как он?

– А чем ему плохо жилось? Никто не указывал, не приказывал, делал, что хотел, – начал Денис.

– Ты никогда не был один! По-настоящему один! – Маша остановилась. – Совсем один. Когда никому нет до тебя дела. Никто не интересуется, поел ли ты, здоров ли. И тебе некем интересоваться. Днями. Неделями. Месяцами. Нет во всем мире ни одного родного лица, ни одной руки, которая поддержит и поможет. Это как голод. Тогда ты способен привязаться к кому угодно или даже чему угодно. К животному – ну, это еще ладно. К растению. К вещам. К чему-то, что в принципе не способно тебе ответить взаимностью в полной мере. Ты выливаешь свою любовь, куда сможешь, словно в раковину, потому что иначе она разорвет тебя, переполняя изнутри. Но даже тогда никому просто нет до тебя дела. Тебя не существует. Тебя просто никто не слышит и не видит…

– Зато тебя слышат и видят! – шепнула Алина и подхватила Машу под руку с другой стороны. – Идем скорее…