Ткачи Заклинаний

– Потому что не могу оставить живого человека в опасности, – удивилась девочка. – Это же нормально.

– Значит, ты лучше, чем я, – вдруг быстро сказал Федор Ветрович, выдернув обе руки из карманов, и швырнул в Машу вонючий черный порошок. Маша закашлялась, почувствовав запах порокуса, порошок забил ей нос, запутался в волосах, одежде, попал за шиворот. Вокруг нее словно повисло облако. Тут Управитель со всей силы толкнул ее. Маша запнулась за кромку площадки и упала со скалы.

Падая, она успела заметить, что воздушные странники, все одновременно, рванулись к ней! Но отшатнулись от облака порокуса. Маша поняла – это смерть. В панике она пыталась щелкнуть пальцами. Маячок, хоть какой-нибудь! Но между пальцев все еще была обернута тесемка – Заклинание. Тесемка расползлась в ее руке, растаяла, как снежинка. Маша упала. Но вместо страшного удара о скалы она почувствовала тепло, словно рухнула в собственную мягкую кровать.

Глава 30. Мельница Между Мирами

Маша не знала, сколько пролежала. Пару минут, полчаса? Она просто отдыхала и согревалась, глядя в жемчужное небо. Казалось, что оно было затянуто облаками. Только облака эти мягко сияли, словно солнце за ними было не шаром, а брызгами из пульверизатора. Боль и холод постепенно покидали измученное тело, страх падения уступил место покою. Ветер шуршал в высокой осоке вокруг, руки заносил нежный и теплый песок, слышался легкий плеск воды неподалеку, а еще мерный, чуть слышный деревянный скрип время от времени.

Когда Маша решилась пошевелить руками, она почувствовала, что между пальцев, там, где была тесемка, еще чувствуется что-то вроде волоска. Девочка поднесла руку к глазам. От тесемки Заклинания остались лишь лохмотья, да и те быстро таяли в воздухе. Только одна нить, красная и блестящая, истончалась, становилась жесткой, как леска. Она словно прилипла к пальцам, казалось даже, что врезалась в кожу, только было совсем не больно.

Убедившись, что от красной нитки не избавиться, Маша решила осмотреться. Она села с трудом – у нее больше ничего не болело, однако по всему телу разливалась истома, больше всего на свете хотелось сладко, с хрустом потянуться, а потом лечь, свернуться клубочком, чтобы теп лый песок продолжал заносить ее с головой, словно одеялом… Но какой бы соблазнительной ни была мысль отдохнуть, глупо было спать в незнакомом месте, не изучив его. Пока девочка сидела, она видела только высокую осоку. Настолько высокую, словно Маша вновь стала белкой. В памяти всплыло последнее превращение, голова снова закружилась, и девочка поспешно встала, чтобы избавиться от этого ощущения.

Вокруг не было ничего, кроме осоки. Небольшой луг, покрытый только травой и песком. За осокой виднелась вода, а над ней поднимались клубы не то тумана, не то пара, словно Маша стояла на кусочке сахара в чашке с горячим чаем… Из-за тумана не было видно, есть ли другая земля или весь этот мир покрыт водой и туманом. Хотя девочка поворачивалась, она не могла определить источник деревянного поскрипывания. Только когда она замерла, всматриваясь в клубы пара, скрип стал громче, отчетливее, и на землю упала большущая тень. Маша обернулась. Прямо за ней выступила из тумана старая деревянная мельница, высотой с трехэтажный дом. Она выглядела неправильной – лопасти были непропорционально большими, они едва не чиркали по земле с каждым поворотом. Сразу за лопастями виднелась дверь, а к ней простая лестница – три грубо сбитых дощечки, подпертых кирпичами.

Маша еще раз огляделась по сторонам. Медленно обошла мельницу. Ничего. Только пятачок земли, поросший травой, да вода, да туман. Осока росла прямо из воды. Что-то в этом было неестественное, неправильное, как и в мельнице. Девочка дотронулась до воды, та была теплая, почти горячая, как в ванне. Маша долго всматривалась в нее, смотрела за шевелением травинок на дне, и тут до нее дошло, чего не хватает – жизни. Не суетились водомерки, не шныряли пескари, не было ракушек, не видно ни муравья, ни мошки… Не было и птиц. Остров был мертвым. Маша поднесла мокрые пальцы и осторожно лизнула их – вода была соленой, как морская. Ей показалось, что за туманом она увидела линию горизонта…

– Значит, кроме мельницы, здесь ничего нет, – догадалась девочка.

Пришлось вернуться к мельнице и осмотреть ее повнимательнее. Кроме двери, ничего занимательного в ней не было, а войти внутрь трудно – громадные лопасти грозили крупными неприятностями. Маша попыталась быстро открыть дверь между взмахами, чтобы проскочить, но та была на жесткой пружине и закрывалась до того, как лопасти мельницы достигали ее. Открыть и держать было опасно – можно потерять руку. Исхитрившись, Маша ударила ногой по грубой лестнице, оттуда выпал один кирпич. Дождавшись очередного маха, девочка открыла дверь и пнула кирпич вперед. Кирпич не дал двери захлопнуться сразу, и лопасть воткнулась в дерево, расщепив его, но остановилась. Скрип прекратился.