Ткань Ишанкара

– Давай я расскажу тебе, что я вижу. Тебе будет интересно. – Сэл помолчал пару секунд, поморщился, будто слова, которые он собирался и был вынужден произнести, были ему неприятны, и продолжил. – Ишанкар – старейший и сильнейший университет из всех, которые когда-либо существовали и существуют ныне. Мы по крупицам собирали знания, книги, растили специалистов, выстраивали иерархию, создавали Закон, в котором содержится наша мудрость и наше кредо. Мы владели и владеем такими сокровищами, которые другим могут только сниться. Мы испокон веков являлись одной семьей, возможно, не самой счастливой, но самой крепкой. Я всегда гордился Ишанкаром, потому что он такой, каким его сделали мы, а мы таковы, какими он воспитал нас. Ни для кого не секрет, что быть достойным Ишанкара – тяжелый труд. Если бы мы собирали в свои стены всех подряд, умеющих колдовать, бездарей, мы выродились бы, как многие до и после нас. Нас уважали, наше слово всегда было решающим, потому что мы всегда были впереди и не страшились делать того, о чем другие боялись даже думать. Ишанкар еще при мне стал легендой, и этим я горжусь, пожалуй, больше всего остального. Всем удобнее считать, что нас не существует, что мы и есть легенда, потому что мириться с нашим существованием – значит признать свое несовершенство, свою слабость, свой страх. И я хочу, чтобы все так и оставалось. – Сэл встал, заложил руки за спину и начал расхаживать по комнате взад-вперед. – Я хочу, чтобы традиции Ишанкара оставались неизменными. Я хочу, чтобы у Ишанкара и его воспитанников по-прежнему был свой собственный путь, который они могли бы свободно и осознанно выбирать. И, да, конечно, я хочу, чтобы наши имена и дальше произносились шепотом и с суеверным страхом. Я доступно объясняю? – Сэл свысока взглянул на Горана. – Я всегда гордился Ишанкаром. Но теперь, Горан, мной владеют стыд и страх. Я боюсь, что Ишанкар станет еще одним, таким же, как и все, университетом. Я боюсь, что запрещенные книги, многие из которых оплачены кровью и болью, будут доступны таким ренегатам, как ты. Я боюсь, что Закон будет толковаться в зависимости от веяний времени. Я боюсь, что трудности при постижении пути будут восприниматься не как вызов, а как непреодолимое препятствие, и мы потеряем свою суть. Я в конце концов боюсь, что женщины начнут ходить по Внутренним Садам в джинсах и юбках выше колена! – Сэл воздел руки к небу. – Я много чего боюсь, потому что крах рождается из мелочей, которых мы случайно или намеренно не замечаем. И мне стыдно, что такие, как ты, забыли о своем долге перед Ишанкаром. Мне стыдно, Горан, что умнейшие люди впадают в детство и пытаются уйти от судьбы. И вешают дурацкие двери.

– Да что ты привязался к этой двери? – не выдержал Горан.

– Вот и я спрашиваю тебя, Горан, – прогремел Сэл, – что ты привязался к этой двери?! Пять лет! Ты занимался ничем пять лет! Ты стал счастливее? Ты обрел семью? Родил сына? Я понял бы, если бы ты отказался от магии навсегда, но ты как одержимая мамаша, которая портит жизнь своему собственному ребенку: и удержать возле себя нет возможности, и отпустить нет сил. Чего ты добился? Ты был единственным, кто был способен разделить с Котцей бремя ответственности, и ты должен был делать это с достоинством и благодарностью! Котца дал тебе столько, сколько не причиталось никому с начала времен! И знаешь почему? Потому что он верил в тебя, и потому что он в мудрости своей предвидел сложные времена Ишанкара! Но он не мог предвидеть, что ты, вместо того, чтобы стать ему надежной опорой, будешь бегать от собственной тени! Да, я знаю Закон, ты волен выбирать свой путь, но только после того, как твой Долг будет отдан! И я также знаю, что никто не освобождал тебя от Долга!

Сэл замолчал, словно боялся сорваться с обвинений на оскорбления. Горан несколько раз лениво хлопнул в ладоши.

– Браво. Отличная речь. Можно подумать, что ты готовился к ней все три тысячи лет.

Сэл оперся рукой о спинку кресла.

– Я догадываюсь, что ты не веришь ни одному моему слову.

– Ты сегодня слишком много догадываешься, и в половине случаев мимо.

– Скажи мне, Горан, почему мне должно быть стыдно? – устало спросил Сэл. – Ты прекрасно понимаешь, что если Ишанкар канет в Лету, вас всех, в особенности трейсеров и некромантов, перевешают на смоковницах. Или же собственные семьи сдадут вас в сумасшедшие дома, и вы, непонятые, будете медленно угасать от безысходности, потому что вам будет некуда пойти. Что было бы с тобой, если бы Котца вовремя не взял тебя под крыло? Ты думал, он принуждает тебя служить, побуждаемый гордыней? Нет, – Сэл покачал головой. – Просто это единственный выход. Вы, молодые, сказали бы «единственный способ социализации мага в современном мире».

Горан хохотнул. Сэл грустно улыбнулся.