Ткущие мрак

«Пчела летит в улей». Низкая стойка опасно открыла Виру предплечья, он уже знал, что будет, если юноша успеет среагировать. Но знать это одно, знания появлялись удивительно быстро, а вот тело, не готовое к подобным движениям, несмотря на всю силу и ловкость ученика Нэ, отвечало излишне медленно.

Излишне медленно для поединка с вполне хорошим фехтовальщиком.

Мышцы, не привыкшие к такой работе, не понимали, что от них хотят, и как следует поступать, а позвоночник внезапно дал о себе знать болью в пояснице, стоило лишь ему резко податься вперед, вытянувшись почти в струну.

Эннио понял, что будет.

Легким движением «Аист перепрыгнул через лиса» и «Взял в гнездо ветку».

Полуторник упал уже начавшему разворачивать клинок для блокирования Виру на предплечья. Он видел, что мальчишка в последний миг сдержал удар, чтобы не нанести травму, и металл лишь коснулся кожи.

— А вот это было интересно, — произнес Орсио, перестав улыбаться. -- «Ласточка» — Кариф. «Плуг» — северяне, да еще и времен таких седых, что об этом мало кто помнит. «Пчела»? Ведь это было что-то очень похожее на «Пчелу»? Соланка? Серьезно, парень? Они никого не учат этим техникам.

— Его и не учили, — Менлайо протянул сыну заслуженное вино.

— Тогда откуда?

— Какая мне разница? Ты умеешь читать, сиор?

— Да, — ответил Вир, спина все еще гудела.

— Ну, вот тебе и самое разумное объяснение, мой друг. Хорошая память, есть ум и атласы фехтования.

— Филгам не создавал атлас своих техник. Соланка никогда бы не поделилась…

— Перестань. Всегда есть отщепенцы. А в прошлом, до Катаклизма, говорят «Пчела» была основной школой юга Единого королевства. Если он захочет, то расскажет нам об этом. Но у него, и вправду, не было учителя. Ты же видишь.

— Вижу, — согласился Орсио, и его носатый друг с жаром кивнул. — Двигается как залитый воском краб. Ноги неустойчивы, стопу проворачивает, баланс шауттам на смех, гибкость в пояснице… ее нет для меча. Но мозги и виденье есть. Он быстро понял, как расколоть Эннио.

— Но не расколол! — возмутился юноша.

— Потому что двигается, как залитый воском краб, — повторил Орсио.

— Ты учишься с рождения, а он меч взял впервые, — напомнил главный мастер школы. — Если его погонять несколько лет, будет результат. Возможно.

— Так вы берете меня?

— Возможно, — неохотно произнес треттинец после долгого молчания. — Я не люблю тайны, парень. А вокруг тебя какая-то тайна. Секреты вредят искусству. Хорошо. Попробуем, а там поглядим. Но если возникнут какие-то проблемы, а вода начнет мутнеть и тухнуть болотом[1] — мы расстанемся без сожалений.

— Согласен.

— Ну тогда канционе д’ачайо, сиор. Будешь появляться здесь ежедневно, по утрам. Золотая марка в месяц твоя плата. Нет денег, приходи, когда появятся.

На том и решили.

[1] Треттинская поговорка. Означает: приносить беду, доставлять проблемы.

Мост Арбалетчиков, почерневший от времени, с тремя опорами, которые возле основания заросли склизкими зелеными водорослями, волновавшимися от течения Пьины, точно волосы уины, соединял районы Свирелей и Фехтовальщиц. Река здесь была узкой, порожистой, с обрывистыми базальтовыми берегами, и делала резкий виток на восток.

Во вторую половину дня вдоль русла, стекая с холмов, всегда дул ровный ветер, поэтому детвора из прибрежных кварталов собиралась в центре моста, на широкой круглой площадке, которая своими краями выдавалась далеко вперед над Пьиной, точно козырек. Игра «Благословение Войса» была популярным развлечением местных, и Вир иногда наблюдал эту незатейливую забаву.

Бумажные птички одновременно бросались с моста и, подхваченные ветром, летели вперед. Все зависело от мастерства мальчишки и удачи, которую дарил Войс счастливчику. Если складывалось — тогда птаха летела далеко и долго, а потом, вместе с рекой, поворачивала на восток, исчезая с глаз. Такое случалось не часто (уж куда больше бумажных журавликов оказывалось в воде почти сразу после броска), но если случалось, то победитель ликовал.

И бежал к продавцу бумаги, который держал тележку возле памятника Родриго де Бенигно — в народе того называли Родриго Меткий, а большинство чужестранцев знали, как Родриго Первого, основателя нынешней династии герцогов Треттини.

Славный наемник, храбрый солдат, доблестный муж, командир арбалетчиков, прошедший десятки войн. Участник заговоров и переворотов, служивший многим благородным господам. Тот, кто гнал ириастцев до Лентра в Годы Голода, и кто на коне въехал в тронный зал немощного глупого герцога, чтобы свергнуть его и спасти любимую страну от разорения богатых землевладельцев, превративших города собственной страны в рабские рынки, знаменитые на весь мир. Откуда прекрасных женщин отправляли в Кариф, Дагевар, Мут и Соланку.

Родриго прервал этот порочный позорный круг, став во главе государства. За это его ненавидели благородные, устроив пятилетие гражданских войн, и обожал простой люд, вставший на его сторону. Меткий победил недругов, уничтожил всех, кто выступил против него, и поставил на их места новых людей.