Тлеющий неон в крови

Лина подошла ко мне и недовольно отдала мне нож в руки, а после надменно отошла к остальным Паукам. Все пристально смотрели на меня, а я в это время смотрел на нож и осознавал, что мне всего лишь пятнадцать, а я стою перед главой мафии и собираюсь выпотрошить кишки простому воришке, который просто не захотел делиться.

Да, он виновен. Да, он преступник. Но неужели он заслуживает именно такой участи?

– Ты что задумался, Кросс? – возмутился Этос. – То, что происходит перед тобой, называется «Паучья Кара». Все, кто предает меня, получают по заслугам. Ему повезло, что с ним расправляешься только ты один, обычно кару осуществляют все Пауки, одним разом одновременно.

– Я не уверен, что он заслуживает именно такого наказания, – сквозь зубы ответил я.

– Если ты не сделаешь это прямо сейчас, то мои Пауки порвут тебя на куски вместе с этой скользкой мразью по одному лишь щелчку моих пальцев.

После его щелчка все члены клана напряглись. Один вытащил плазменный пистолет из кобуры, другой окутал себя пламенем с головы до ног, причем ему даже не больно от собственного огня, третий задымился, четвертый начал потирать свои кибернетические кулаки, а Лина обнажила встроенные в запястье кинжалы и встала в боевую стойку.

Вот от нее я такого не ожидал!

Получается, стоит Этосу сказать одно лишь слово, так Лина возьмет и перережет мне глотку без всякого сожаления?

Меня это сильно напрягло, хоть мне и вкололи что‑то типа адреналина, чтобы я не склеил ласты от потери крови, но надолго этого явно не хватит, так что в таком состоянии я им противостоять не смогу. Придется подчиниться.

Сжав крепко нож в своей руке, я наклонился к Хосе и воткнул его прямо в живот, отчего он стал кричать от неудержимой боли. Проводя ножом, я сделал глубокий и продольный надрез. Вокруг и так была лужа крови, но теперь ее стало настолько много, что она растеклась по всему полу, а Хосе в этот момент не переставал кричать, выплевывая из своего рта кровь от отрезанного языка.

Я просто охуевал.

У меня тряслись руки, но я все равно продолжал его резать. Когда, наконец, я закончил, то бросил нож на пол, а свою руку засунул ему прямо в живот для того, чтобы вытащить кишки. Выпотрошенный Хосе уже перестал издавать звуки, упал замертво на пол, валяясь в собственной крови, слегка подергиваясь.

Ощупав все его кишки, я почувствовал что‑то твердое, взяв нож и сделав надрез, я вытащил тот самый чип, о котором Этос говорил. Я посмотрел на него несколько секунд глазами, полными ужаса, после протянул его главе, чтобы тот его взял.

– Положи на стол, – сказал он. – Отбой, Пауки, парнишка справился.

Пауки успокоились, перестали источать дым и пламя и засунули свои ножи и стволы обратно. Этос подошел ко мне, тихонько похлопал по плечу и похвалил:

– Молодец, парень! Добро пожаловать в Аранею!

0.5 – ДИСИ

68‑й день лета

1290 год

Село Диново

[ТиДжей]

– Ты готов? – хлопая по плечу, спросил меня папа.

– Нет.

– Да ладно тебе, Тими. Ты вчера ночью висел в воздухе над своей кроватью, а значит, кроме своей большой силы и неуязвимости, ты приобрел способность к левитации. Тебе нужно только научиться это контролировать.

Мы с отцом стояли у края скалы, где он уговаривал меня спрыгнуть, чтобы я смог полететь. Папа был уверен в том, что если я буду находиться в стрессовых ситуациях, то мой потенциал мгновенно возрастет. Как показала практика, это работает не всегда.

Я в целом не могу понять, как работает моя сила. Были ситуации, когда я смог разрушить целый сарай одной лишь ударной волной, которую выплеснуло мое тело. Это случилось, когда папа притворился, что засунул свою руку в двигатель трактора, и своими поршнями мог ее просто раздробить. В тот день я жутко перепугался за него, и буквально через пару секунд крыша сарая стала разрушаться, собираясь падать прямо на нас. Мы не пострадали, так как успели выбежать наружу.

А бывают дни, например, как вчера, когда после сотой попытки пройти уровень в игре я не выдержал и с психу разбил рядом стоящую кружку, сжав ее в руке, порезав себе ладонь. Хорошо хоть через пару часов рана зажила, но шрам от нее остался.

– Неужели ты боишься разбиться? – продолжил папа. – Перестань, сынок, мы оба знаем, что ничто на свете не пробьет твою кожу. Мы пытались тебя резать, пилить, бить и так далее, все оказалось без толку. Ты думаешь, что если упадешь со скалы, ты тут же погибнешь?

– Я вчера порезал руку, разбив кружку, – засомневался я. – Не знаю, просто я очень сильно волнуюсь.

– Понимаю, Тим, но чем скорее ты научишься это контролировать, тем быстрее у тебя не будет таких осечек. Я верю в тебя, но если у тебя что‑то не получится, твои раны и так быстро заживут. Ты справишься!

– Спасибо, утешил, – закатил глаза я.

Он засмеялся.

– Я же рядом, так что перестань бояться, – ответил он, улыбаясь.