Тьма

Сначала я думал о том, чтобы доехать на общественном транспорте, но моя квартира была совсем неподалеку от того самого адреса, поэтому я решил пройтись пешком, по дороге подбирая нужные слова. Было уже далеко за полдень, поэтому улицы значительно оживились. Мимо меня по дороге проносились машины, во дворах резвились дети. Все бы ничего, но меня уже порядком раздражали детские вопли и смех, как и сами дети… Они бывают крайне жестоки, я уж знаю это не понаслышке, поэтому кроме плохих эмоций, глядя на них, я не испытывал, даже сейчас один из «цветков жизни» кинул камень в мирно сидевшую на заборе птицу. Также, по дороге к пункту назначения, я встретил несколько дворовых кошек, что так и наровились запрыгнуть мне прямо на руки, чтобы получить хоть каплю внимания, и при других обстоятельствах я бы непременно остановился, но только не сейчас.

Спустя какое-то время, я уже стоял на пороге ее квартиры. Сердце было готово в любой момент выпрыгнуть из груди, руки предательски задрожали, но мне было не до паники. Я сделал три коротких выдоха и позвонил в дверной звонок. Дверь долго не открывали, даже слишком долго. В один момент мне показалось, что время замерло, от волнения я слышал стук собственного сердца в ушах и чувствовал пульсации где-то в животе, и буквально чувствовал, как оно с силой бьется о ребра, вызывая небольшой дискомфорт. Я уже успел потерять надежду, когда замок повернулся несколько раз и дверь распахнулась.

– Ну здравствуй, Эмили.

ГЛАВА 2. ЭМИЛИ.

Она застыла в дверном проеме, как вкопанная, явно не ожидая нашей встречи. Вновь воцарилась тишина, оглушающая и всепоглощающая, что я на секунду пожалел о том, что пришел к ней на порог. Я слышал ее тяжёлое дыхание, которое участилось из-за столь спонтанного воссоединения старых друзей. Спустя некоторое время она заговорила.

–М-Майк…? Ты что здесь делаешь? – она с трудом находила слова, и я ее не виню. Мы действительно давно не виделись…

–Не ужели ты не рада видеть старого друга? – я старался сделать атмосферу менее напряжённой и неловкой, но моя натянутая улыбка выдавала абсолютно все переживания.

Она молчала и прожигала во мне дыру одним лишь только взглядом, но потом она… Улыбнулась? Добрый знак. Недолго думая, она переступила порог своей квартиры, вышла ко мне в коридор и крепко обняла. Это то, что нужно. Я обнял ее в ответ и так мы простояли какое-то время.

–Не могу поверить, что ты здесь. Мне нужно тебе столько рассказать, но… – она лишь на секунду задумалась, – зайдешь?

–Да, спасибо.

Эмили отошла в сторону, давая мне пройти вглубь квартиры. Я не узнавал это место, хоть и бывал у нее в гостях довольно-таки часто в детстве. Здесь многое изменилось, видимо, они делали ремонт, и, возможно, не один раз, но тем не менее, я чётко ощущал прежнюю приятную атмосферу, что ещё много лет назад царила у них в квартире. Я оглядывался по сторонам, в поисках хоть чего-нибудь, что осталось прежним, и мой взгляд зацепила картина.

–Боже мой… Из всех вещей ты решила оставить именно эту картину?

Она лишь улыбнулась. От ее улыбки мне становилось так светло на душе. Не знаю, как и объяснить. Просто я скучал, очень скучал.

–Как я могла её выбросить? Это же произведение искусства!

Мы рассмеялась, поскольку эту картину мы нарисовали сами, когда нам было повосемь лет. Я тогда остался у неёс ночевкой, и мы вместе хотели нарисовать лошадь, хотя больше это было похоже на длинноногую собаку, но для столь раннего возраста это ещё неплохо. У этой «лошади» была ярко-лиловая грива, потому что это, насколько я помню, любимый цветЭмили ещё с младенчества. Я же предпочитал черный, серый и, как ни странно, сине-зеленый цвета. Именно поэтому, тело нашего дружка было серым с сине-зелеными пятнами, а копыта черными. Также Эмили добавила фон, на котором был изображен излюбленный нами лес, а над ним возвышалась кроваво-красная луна, по причине того, что у нас изначально не было подходящего цвета для обозначения небесного светила. Помню, как мы испачкали в краске абсолютно всё. Даже то, что мы чисто физически никак не могли задеть, каким-то волшебным образом, оказалось испачканным.

–Мы тогда долго прибирались, – сказал я, присаживаясь на диван в гостиной.

Она же села в кресло напротив и уставилась на меня. В ее глазах явно читались вопросы, по типу: где ты пропадал восемь лет? Почему не писал, не звонил, и даже не приезжал на праздники? Почему уехал, не сказав ни слова? Как ты мог оставить меня? Но эти вопросы были безобидны, она не держала зла, наоборот, рада меня видеть, от этой мысли мне полегчало, хотя по-прежнему было неудобно перед Эмили. Я осознавал свою вину, поэтому прервал тишину первым. На самом деле, я удивлен столь теплой реакции на мое возвращение. Любой другой человек на ее месте не смог бы простить подобное так просто, да ещё и пригласить войти в свою обитель. Она всегда была таким светлым и добрым человечком. Я улыбнулся этой мысли.