Тьма

Потом я познакомил Дрему со своим конем и дал скакуну понять, что ему пора отработать свой овес. Животное было достаточно смышленым для того, чтобы этому не обрадоваться, как не радуется любой солдат, когда ему велят оторвать задницу от подстилки.

Паренек улизнул так ловко, что никто, кроме Бадьи, так и не узнал о его отъезде.

Глава 44

Хозяин Теней устроился под хрустальным куполом, погруженный в какие-то тайные опыты. Он никого не принимал Вонючий гамак, в котором находился Ревун, был подвешен на самой верхотуре строительных лесов. Работы возобновились, хотя велись они черепашьими темпами. Длиннотень не собирался прерывать их из-за близости противника.

Небо было затянуто облаками. В строительных лесах завывал студеный ветер.

— Ты посылал за мной?

Судя по холодному тону, Сингх чувствовал себя задетым.

— То был вовсе не приказ, друг Нарайан, — отозвался Ревун со лживой искренностью, сделавшей бы честь любому Обманнику. Из этого паршивца вышел бы прекрасный мастер-душила. — ..Всего лишь приглашение. Возможно, мой посланец просто неудачно выразился.

Мимо пролетела ворона. Другая уселась неподалеку и принялась склевывать крошки, оставшиеся от обеда строительных рабочих. Сингх не обращал на них внимания. После землетрясения вороны развелись во множестве. Для них наступили благодатные времена.

— Мне пришло в голову, — сказал Ревун, — что снаружи происходит нечто небезынтересное для тебя. Как я понимаю, Госпожа направила тебе послание.

Сингх уставился на груду отрубленных человеческих голов. Таглианские кавалеристы, не обращая внимания на рабочих, сложили свои трофеи так близко к твердыне, что можно было разглядеть лица.

Нарайан пересчитал головы, и его костлявые плечи обмякли. В голосе Ревуна появился насмешливый оттенок.

— Я был не прав? Это послание?

— Скорее пророчество. Она пытается предсказать мое будущее. Это в ее духе.

— Я служил ей. А до того — ее мужу. И знаю, что это еще цветочки.

Ревун попытался подавить вопль, но не сумел.

— Сдается мне, в последнее время Кина не слишком заботлива по отношению к своим чадам. Сингх промолчал.

— И как же теперь ты собираешься принести Год Черепов? Много еще осталось твоих придурковатых братьев?

— Ты сам не знаешь, как рискуешь, позволяя себе дерзко насмехаться над богиней.

— Сомневаюсь… — Ревун ухитрился совладать с очередным, рвавшимся наружу воплем. Порой это ему удавалось, но, как человеку, которого мучают приступы затяжного кашля, лишь изредка и ненадолго. — Но в любом случае я не собираюсь торчать на месте, чтобы выяснить, так это или нет. И отказываюсь дожидаться своей погибели вместе с ним. Ревун искоса взглянул на Сингха в ожидании реакции. Нарайан усмехнулся гадкой усмешкой человека, посвященного в некую грязную, непристойную тайну.

— Ты боишься Госпожи. Стоит тебе подумать о ней, ты сам не свой становишься.

Я, Мурген, эктоплазматический шпион, размышлял о том, как было бы здорово, потолкуй эти двое еще подольше. Глядишь, хоть один да ляпнет что-нибудь интересное. У Ревуна явно было что-то на уме. Но Сингх собрался уходить. Не приходилось сомневаться в том, что лицезрение отрубленных голов не способствовало поддержанию его веры. Ни он, ни Дщерь Ночи не могли представить хоть какое-то объяснение бесчисленным бедам, обрушившимся на его братьев.

Ревун безошибочно прочел его мысли.

— Поневоле начинаешь дивиться божественному порядку и размышлять. Верно?

Прежде чем Сингх успел ответить. Ревун завопил. Он утратил контроль над собой, потому что был напуган. Напуган был и я.

К Вершине устремилось целое море разноцветных огней. Выпущенные из бамбуковых шестов шары поражали рабочих, ударялись о стены и строительные леса, рассыпаясь огненными брызгами. Там, где Длиннотень не запечатлел достаточно прочные чары, на стенах оставались отметины.

Рабочие с криками разбегались. Кое-где обвалились леса.

Вылетевший из лощины таглианский отряд устремился в погоню за удиравшими по направлению к своим баракам рабочими. Я поднялся выше, расширяя площадь обзора. И увидел, что, в то время как таглианские всадники ускакали прочь, в бараки строителей тайком с обратной стороны проникали пехотинцы. Причем многие из них вырядились на манер местных жителей.

Ни хрена себе!

Я не сомневался, то были отряды Госпожи. Но что же она задумала? И почему Старик утаил это от меня? Может, он и сам ничего не знал?

Рабочие повернули назад, преследуемые засевшими в их бараках солдатами. Вместе с ними бежали женщины, дети и старики. Беспорядочная толпа в панике устремилась к Вершине.

И тут меня осенило.

Рабочие карабкались по уцелевшим лесам и укрывались внутри цитадели. И вместе с ними, зачастую смешавшись с ними, туда проникали солдаты Госпожи.

Огненные шары продолжали ударяться о стены твердыни. Казалось, целые батареи сосредоточились на увенчанной хрустальными покоями Длиннотени башне. В некоторых местах маленькие фрагменты кладки таяли или рассеивались, как дымка, но там, где Длиннотень наложил особо сильные чары, попадавшие снаряды не оставляли даже следа.